Нечто из Рютте

– Он сейчас убьется, – заявил Ёган. – Темень кругом да туман!

– Эй, кто-нибудь, езжайте за бароном! – заорал солдат.

– А на чем? – спросил сержант. – Кони-то расседланы!

– Расседланы? – возмутился Волков. – Какого дьявола?!

– Так ваш Ёган сказал, что на долгой стоянке коней расседлывать, чтобы отдыхали, только у барона был под седлом, он своего расседлывать не велел.

– Господи, что ж за болваны-то, – произнес солдат.

И тут из тумана донесся звук. Сначала Волков даже не понял, что это, а потом догадался. Это было резкое, неестественное, с подвизгом, ржание коня, а затем и крик: короткий, злобный, боевой. Кричать, кроме как барону, здесь было некому.

– Что стоите, дьяволы?! На помощь барону, бегом!

Сам схватил секиру из телеги и бросился на звук. Его быстро догнал Ёган, отобрал у него секиру:

– Куда вам с одной рукой-то? – и побежал вперед. Тут же их обогнал всадник. Волков узнал мощную спину сержанта, ехал он без седла, в правой руке держал алебарду. Все остальные люди тоже легко обгоняли солдата, от бега у него заболела щиколотка, но это было полбеды. Бедой было то, что снова закололо в груди и во рту появилась кровь. Он остановился, стал кашлять, пришлось перейти на шаг и сплевывать. А впереди шла нешуточная кутерьма: из тумана на него выскочил конь барона, доносились звуки глухих ударов, крики. Солдат слышал, как громко и отчетливо орет сержант:

– В колено его руби! Не стой! Навались разом! На руку навались! Держите крепче! Барона-то оттащите!

Когда солдат доковылял до места действия, первым делом он увидел барона – тот сидел в дорожной грязи по пояс, но был весел.

– Я поймал его, Фолькоф. Слышите? Он думал обойти нашу сторожу. – Барон уставился на солдата. – А что, он вас тоже задел? У вас на бороде кровь.

– Что? А, нет, это я кашлял, вы-то целы, барон?

– Я цел, Фолькоф, я цел и прекрасно себя чувствую, давно себя так не чувствовал, давно.

А Волков подумал о том, что ему повезло, ибо нет худшего позора для коннетабля, чем потеря своего господина. Даже если господин такой болван.

– А он крепок, Фолькоф, – продолжал барон, с трудом поднимаясь из грязи. – Он очень крепок, этот холерный мужик, он мотал меня, как тряпку, одной рукой. Клянусь богом, я не видел такой силы ни у кого, а второй рукой пытался сломать мне шею. Вы не поверите, Фолькоф, пытался открутить мне голову, словно пробку от бутылки.

– Сержант поспел вовремя?

– Да, вовремя, рубанул ему алебардой по руке, как по мне не попал – не пойму.

– Ваш сержант, конечно, туповатый, но, думаю, он смел и предан вам.

– Именно так, Фолькоф, именно так.

Они подошли к людям, что возились в грязи с великаном и уже стянули его веревкой. Скрутили. Только тут солдат понял, насколько холерный мужик огромен. Кто-то уже побежал за телегой.

– А воняет он похлеще холерного сортира, – заметил барон.

Волков промолчал, он разглядывал это существо и понимал, что оно мало похоже на человека. Серо-желтый гигант только издали напоминал человечий силуэт. Чрево у него было огромно, руки как толстые ветви деревьев, одна из них почти отрублена, а вот левую ногу отрубили совсем.

– А крови-то и нет, – заметил Волков.

– Так и я о том же, – согласился сержант, – я его рублю, а кровищи-то и нету, только жижа желтая течет. Нелюдь…

– Эй, ты меня понимаешь? – Солдат пнул крупную голову. – Ты понимаешь речь человеческую?

Существо лежало молча, таращилось в небо.

– Лежит, он, таращится, – смеялся егерь Клаус. – Чего таращишься, дурак? Ответь господину коннетаблю, это он тебя изловил.

– Нет, – возразил солдат, – мы все его поймали, мы все молодцы. Все участники получат награду. Слышишь, уродец?

Существо вдруг открыло рот, зашевелило губами. Волков ничего не услышал. И, морщась от вони, склонился к нему:

– Что ты там бормочешь?

Холерный мужик скосил на него глаза.

«Мой господин сдерет с тебя кожу», – донеслось до солдата. А он даже не смог понять, слышал ли он это или ему показалось.

– Что? Что ты сказал? – Он встал и с силой снова пнул тяжелую голову.

Уродец молчал.

– Что он сказал? Слышал кто-нибудь или нет? – Волков оглядел людей.

Те только мотали головами.

– Что, никто не слышал?

– Я не слышал, – произнес барон.

– Он вроде ничего не сказал, – добавил Ёган.

Солдат подумал, что ему показалось, а тем временем один из стражников привел коня с телегой. Конь до смерти боялся идти, стражник буквально тащил его под уздцы.

– Чего ты, иди давай, иди, – бубнил стражник. – Не хочет чего-то, зараза, идти.

– Берите его, – командовал барон, – кидайте в телегу.

Люди с трудом оторвали тушу от земли и закинули ее в телегу. Причем двоим стражникам пришлось держать коня, чтобы тот не сбежал.

Конь ржал, косил глаза до белков, танцевал, пытался лягнуть стражника, кусался и готов был при первой возможности броситься прочь.

– Ишь как вытанцовывает, – говорил старый стражник.

– Боятся его кони, – сказал барон, – потому-то и мой меня сбросил.

Стали собираться, Ёган седлал коня солдата, а стражники поймали коня барона, привели ему его.

– Ты что ж, подлец, а? – Барон врезал коню перчаткой по морде. – Бросил меня? – Еще раз перчаткой. – Струсил? Мерзавец, негодяй!