Нечто из Рютте

– У вас болит рана?

– Беспокоит.

– Ну тогда садитесь, а потом расскажете, как вы дрались на дуэли? – спросил мальчишка.

– Обязательно, – обещал Волков.

Он сел, с удовольствием вытянул ногу и подумал:

«Лишь бы барон не заснул».

А бухгалтер все вещал и вещал, и информация, которую он озвучивал, становилась все интереснее.

– …и староста Малой Рютте гонял мужиков на барщину четыре раза в месяц, а не три, как было уговорено с сеньором. Там было и в марте месяце, и в апреле месяце, и в мае. И в те лишние дни велел он мужикам рубить орешину и продавал ту орешину в монастырь по семь крейцеров за воз, и того продал девять возов, а сеньору о том не сказал. И в книгу то не записал, а деньги присвоил.

– Гнида! – крикнул кто-то из мужиков.

Бухгалтер перестал читать. Волков чуть склонился над столом, ища взглядом того, кто крикнул, погрозил мужикам пальцем и громко сказал:

– Выгоню! – И потом добавил: – Продолжайте, господин бухгалтер.

– А еще требовал с мужиков… – снова начал тот.

«Господи, невыносимо нудный человек, – думал солдат, – наверное, все бухгалтеры такие».

Прошло уже много времени и много листов, прежде чем с делами старосты было покончено, и бухгалтер наконец перешел к тому, что интересовало солдата, – к делам управляющего Соллона.

И тут все пошло по-другому. Эммануэль Соллон не собирался сидеть сложа руки, как староста, понурив голову. Он то и дело перебивал бухгалтера и вступал с ним в пререкания. Каждую новую фразу о себе он встречал репликой: «Врете! Не было такого! Выдумки! Вздор!» Сержант одергивал его, шептал ему что-то на ухо. Управляющий успокаивался, но ненадолго.

– А с крестьянина Ёгана Швайнефельда взял шестьдесят крейцеров, якобы пеню с долга в шесть с половиной крейцеров, что тот задолжал два года назад за пользование господской лошадью, что он брал для вспахивания трех десятин под озимые.

– Лай собаки! Вы, что, поверите этому пьянице?!

Бухгалтер посмотрел на Соллона и ответил:

– Сей крестьянин готов поклясться в том перед Господом и перед сеньором.

– Так пусть выйдет и поклянется! – настаивал Соллон.

– Пытаетесь затянуть слушание? – спросил магистр Кранц раздраженно. – Не выйдет. Потому что мы вас не судим – мы аудиторы. А в списке тех, кто на вас показал, шестьдесят три имени, и это только те, кто не испугался.

– Это все лживые свиньи! – крикнул бывший управляющий. – Они ненавидят меня за то, что я им не давал воровать и лениться!

– Господин барон, – произнес магистр, – прикажите привести тех мужиков, чтобы они свидетельствовали.

– Мужиков? А сколько их? – встрепенулся барон.

– Шестьдесят три.

– О! К дьяволу. Не думаю, что они все врут. – Конечно, барон не собирался сидеть тут целый день.

– Абсолютно справедливо, – согласился магистр. – Бухгалтер, продолжайте.

– Это не суд! – заорал Соллон и попытался вскочить.

Волков дал знак сержанту, и тот все понял. Без разговоров он врезал управляющему под ребра, тот скривился и сел. Этот удар вызвал бурю ликования среди стоящих у входа мужиков. Селянам нравилось, что кровопийцу управляющего бьют, как простого мужика, а бухгалтер тем временем продолжал читать:

– Аудиторы пересчитали свиней, коз, гусей, овец, кур и уток…

Казалось, всему этому не будет конца. Волков то и дело косился на барона, дабы убедиться, не заснул ли тот, но барон сидел, насупившись, не спал и слушал. А солдат сам начал тереть глаза, когда нудный бухгалтер дошел до мельниц, и он удивился, услышав:

– …подведя баланс всего вышеперечисленного, комиссия постановила, что в добрый год имения все хозяйство в совокупности может и должно давать доход от ста семидесяти до двухсот талеров, а в худой год от ста двадцати до ста шестидесяти. Комиссия считает, что управляющий Соллон Эммануэль и его дружки ежегодно уворовывали у своего сеньора от сорока до семидесяти талеров. На этом все.

Бухгалтер Виллим хотел сесть, но не успел.

– Ложь! – заорал Соллон, опять вскакивая. – Все ложь! Ложь! Ложь! Ложь!

– Зачем же ложь? Вот вам все цифры и все подписи. – Бухгалтер показал Соллону пачку бумаг. – А вот бухгалтерские подсчеты и обоснования. – Он показал другую пачку бумаг. – А вот показания мужиков. – Он потряс в воздухе третьей пачкой. – Никакой лжи тут нет, господин Соллон. Все комиссионеры считают, что вы вор.

– Лжецы! – заорал Соллон. – Все придумано! Все ваши расчеты ложны, а показания – подделка. Вы все куплены!

– И кем же мы куплены? – искренне удивился магистр Кранц.

– А вон им! – Бывший управляющий указал на коннетабля. – Им! Он уже и управляющего из вашей шайки назначил!

– Смиритесь, Соллон, вы пойманы и разоблачены. Ваш сеньор вам не доверяет, а мужики вас ненавидят. Вы вор, господин Соллон, и ваш сеньор сейчас вынесет вам приговор.

– Нет-нет! – снова заорал бывший управляющий. – Я требую настоящего суда, а не этого балагана!

– Что вы себе позволяете?! – вдруг крикнул барон и вскочил. – Мой суд вы считаете балаганом?! Вы мерзавец и вор!

– Я требую суда ландфогта! Пусть меня судит ландфогт!