Небоскреб

– Сестра и брат. Ну, они… не знаю, если честно, наверное, дело во мне, – я понимал, что признавать свои изъяны на первом свидании – не лучший вариант, но Софи знала меня несколько лет, может, даже лучше членов моей семьи. – Мы всегда были не очень близки, а последние годы совсем отдалились.

– Тоже привык винить себя во всех бедах? – Софи немного рассмеялась и в шутку добавила. – Тебе надо срочно проработать это с сеть-психологом!

Теперь мы смеялись оба, даже не знаю над чем именно: то ли понимая, что сеть-психолог – не больше, чем формальность в современном мире, то ли признавая: «Такие уж мы, это не исправить».

– Взаимоотношения – вообще вещь непростая, – зачем-то произнес я. – Но семью не выбирают, поэтому надо как-то подстраиваться, подлаживаться. Хотя порой довольно трудно.

Софи задумчиво смотрела на меня, уложив подбородок на согнутую руку и покусывая костяшку мизинца. Мне стало как-то не по себе, я не хотел выводить разговор в свое привычное пессимистичное русло, с Софи мне было легко и хорошо, а то, что она подарила мне сегодняшний прыжок – даже словами было невозможно выразить, насколько я был ей благодарен!

– Слушай, твоя лазанья просто невероятная. Май совсем не льстил тебе, – я перевел тему. Софи улыбнулась, но как-то тоскливо и нехотя.

– Спасибо, Вэл, – она собрала тарелки со стола и поставила их в небольшую посудомойку. Потом она стала наполнять чайник, и ее следующий вопрос перекрылся шумом льющейся воды. Мне пришлось прислушиваться. – А почему тебе трудно с семьей?

«Ох, она все-таки зацепилась за эту тему, – с сожалением подумал я, – теперь буду чувствовать себя, как на собеседовании».

– Ну, у Лизы и Макса свои семьи и свои интересы, родители их в основном поддерживают.

– А тебя? – она поставила чайник на базу и вернулась ко мне за стол, только не села на свой высокий барный стул, а встала близко-близко ко мне, опираясь на столешницу. – Тебя разве не поддерживают?

– Всякое бывало, – не знаю, смогла ли прочитать Софи на моем лице страдальческое и умоляющее «не надо», но мне совершенно не хотелось выкладывать ей свои темные воспоминания и их последствия.

– Мне иногда кажется, – она провела рукой по моей щеке, взгляд у нее сделался таким серьезным и глубоким, – что в тебе есть что-то очень мудрое. Знаешь, говорят «умен не по годам», а ты вот мне кажешься таким же, только мудрым.

– Наверное, дело в бороде, – я попытался свести все в шутку, к тому же она как раз нежно наглаживала мою бороду. Софи слабо усмехнулась, но осталась такой же серьезной.

– И я с тобой полностью согласна, – она немного отстранилась и убрала руку с моего лица, – с семьей иногда бывает трудно.

– Ты про Мая? – предположил я. Она покачала головой. Предлагать версию «Родители», вероятно, было тоже бесполезно, я без слов догадался, что она имеет в виду своего бывшего мужа. – Ты никогда на работе не говорила про причину своего развода.

– Сказать тебе честно? – она так пристально и открыто заглянула мне в глаза. Я сглотнул, не зная, к чему готовиться, но кивнул. – Я и сама ее не знаю.

Такого ответа я уж точно не ожидал и непонимающе замотал головой.

– Как это?

– В один день он просто ушел, сказал, что хочет пожить один, – Софи пожала плечами. – Я думала что угодно: любовница, вторая семья, секта, в конце концов. Но нет, он просто переехал к родителям и продолжил жить своей обычной жизнью, ходить на работу, встречаться с нашими друзьями. Только без меня.

– И… – я был в замешательстве: сложно было представить, что кто-то мог так легко перевернуть страницу своей жизни, оставив десять лет брака позади, – и… черт, я даже не знаю, что сказать. Он так и не появился больше?

– Спустя три месяца я получила от него подписанные бумаги о разводе, подписала их со своей стороны и отправила по указанному адресу.

– Ты не спросила, почему?

– Нет, – она сжала губы и покачала головой, – я, наверное, понимаю почему: за десять лет мы так и не смогли найти причину, чтобы называть наш союз «семьей». Мы поженились сразу после школы, где были очень близки и дружны, а потом наши жизни шли словно параллельно. За последние пару лет я почти не видела его – постоянные командировки то его, то мои. Мы стали чужими людьми задолго до официального расторжения брака. Но это моя версия, я с ней свыклась и даже не виню его, стоило принять такое решение уже очень давно.

Я молча смотрел на Софи, не имея представления, что обычно говорят после таких рассказов: «Сочувствую» или «Все к лучшему». Софи поделилась со мной откровенной информацией, которую, возможно, знали только ее семья и близкие друзья. Наверное, хорошо, что она открыла мне кусочек правды о своей жизни, впустила меня внутрь своей уже угасшей боли. Закипел чайник, спасая меня от нелепых слов сочувствия или ненужной поддержки, Софи занялась приготовлением чая.