Небо в кармане

– Ладно, не обижайся, – уселся рядышком, толкнул наставника бедром. – Лучше расскажи, чего эти приехали?

– Вот сам бы и узнал вместо того, чтобы по кухням и паркам прятаться, – не отошел еще от испуга дядька, вредничает. – К нему гости приехали, а он носа не кажет. Где твое воспитание?

– Где, где, – хмыкнул. – Где надо. Давай, рассказывай.

– Так нечего рассказывать, – поежился наставник. – Сидят, молчат. Тебя вроде бы как дожидаются.

И тут же перевел разговор на другое, я и моргнуть не успел:

– Никак, похолодало? Пошли домой, Николай Дмитриевич, а? Ну что ты, право слово, как маленький. После того разгрома, что ты на кухне устроил, глупо прятаться.

– Что, на самом деле всю кухню разгромил? – соглашаться пока не стал, да и соглашусь ли, еще не решил. Не хочет о гостях говорить? Ну и не нужно. Мне-то уж точно слышать о них не хочется. Нет им прощения за гибель парнишки.

– О том тебе Клаша завтра скажет. Пойдем в дом, Николай Дмитриевич.

– Да погоди ты с домом! Никуда он не денется. А то, что гости дожидаются, так никто их не приглашал. Столько ждали и еще подождут. А нет, так я не расстроюсь.

Хлопнула дверь парадного входа, невнятные голоса послышались. Всхрапнула лошадь, застучали глухо подковы по подъездной аллее. Неужели уехали? Счастье-то какое! Не думал, не гадал, а на сердце и впрямь полегчало. И воздух чище стал. Но явно холоднее. Понятно, расслабился и сразу вечернюю прохладу почуял.

– Вот теперь можно и в дом пойти, – поднялся со ступеньки. Потянулся, разминая спину, поторопил дядьку. – Ну и чего сидишь? Сколько можно тебя ждать? Или ты здесь всю ночь провести собрался?

– И за что мне все это? – с кряхтеньем выпрямился наставник. – Был княжич как княжич. Слова поперек не говорил. А тут словно подменили. Пошли, неугомонный!

Зашли через кухню. В этот раз дядька первым делом свет включил. Оказывается, тут запараллеленный выключатель. Рядом с каждой дверью такой установлен. А я и не знал, и внимания никогда не обращал на подобные мелочи.

На ходу огляделся, уже успели на кухне порядок навести, и ничто об устроенном мной разгроме не напоминает. И хорошо, ничего и не было! А Клаша меня поймет и простит. Да уже простила, уверен…

Тихо в доме. Попалась в холле горняшка, Душенька, так ее все в доме называют. На самом деле Евдокия, то есть Дусенька, но звучит созвучно, вот и переименовали. А она и не противится, лишь улыбается в ответ робкой улыбкой. И так же тихо и незаметно шуршит серой мышкой на этажах, обязанности свои выполняет. Почему мышка? Так сама мелкая, платьишко серое, вот и мышка. Фартучек белый выбивается из этой картинки и кружевной чепчик-диадема, наколка, но на подобные мелочи можно внимания не обращать. Вот и сейчас двери на засов закрыла, выключателями в зале пощелкала, свет погасила и к лестнице направилась. А тут мы вынырнули, напугали девицу.

Ойкнула, поклонилась и шустрой белкой вверх по лестнице взметнулась. Только платье прошуршало, да мягкие подошвы туфель протопали по ступеням глухо. Проследил за девицей взглядом, облизнулся на обтянутый платьем круглый крепкий задок, задумчиво обратился к дядьке:

– Давно спросить хотел. А горняшек этих мне можно тискать?

– Хм-м! – закашлялся старый. Хмыкнул, ухватил пальцами ус, закрутил хитро. И наконец-то ответил. – Тискать можно. Если позволят, конечно. Но только тискать!

Ничего не сказал, кивнул. А что тут скажешь, и так все понятно.

– Тут же как, – продолжает наставлять старый. – Все от девки зависит. Нет, понятно, что ты в доме как бы хозяин сейчас. Можешь и приказать, и принудить, редкая девка тому воспротивиться сможет. Но это будет слишком…

Замялся, слово подобрать не может. Или все слова плохие.

– Плохо? Некрасиво? Не по чести? – подсказываю.

– Вот! Именно что не по чести! – обрадовался дядька. Посмотрел на меня, подумал и наклонился, проговорил на ухо. – А так, от девки многое зависит. Я тебе уже только что говорил об этом. Ну, понимаешь, если сама захочет, то почему бы и нет? Но только если сама. Понял?

– Да понял я, понял! Пошли уже наверх, спать пора!

А сам для себя решил – потискать иной раз можно, чтобы слухи противные не распускали. А вот дальше отношения развивать не стоит, ни к чему подобное делать там, где живешь и работаешь…

А с утра начался новый день и покатился он по накатанной колее. Зарядка и умывание, завтрак. Кстати, прав я оказался. Клаша и словом не обмолвилась об устроенном мной на кухне вчерашнем погроме. Потом учеба до обеда, и сам обед. Отдых, который я посвятил посещению кузни и столярки. Нужно же было проверить, приступили ли к работе над моим заказом мастера.