Небо в кармане

Интересно, что впереди толпы одни мужики стоят, картузы с голов поснимали, в руках их мнут. Под ногами малые вьются. Головенки свои наружу высунут, стрельнут восторженными глазенками и тут же назад прячутся, за спины взрослых. Ребятни постарше не вижу, словно вообще их нет. Наверное, старшие все к делу приставлены, и отлучаться им не положено.

Во втором ряду уже женщины стоят. Больше молчат, а переговариваются в основном мужики.

А вот и управляющий показался. Пешком пришел, потому и отстал от деревенских. Сразу заметил, что мы на него смотрим, поклонился коротко, поприветствовал. Ну и дядька ему так же кивнул. Я, чтобы не накосячить, сделал вид, что на агрегат отвлекся.

Это, получается, в который раз я его вижу? В третий? Или второй все-таки? И не упомню, как-то не попадается он мне на глаза. Или делом настолько занят, или просто стороной обходит, как все непонятное.

А я для всех окружающих очень непонятное создание. Подслушал тут один интересный разговор, горничные между собой на кухне судачили. Говорили, мол, после выздоровления своего чудесного княжича не узнать стало. Словно подменили его!

– А ну, цыть! – шикнула на разболтавшихся девушек Клаша. – Разговорились, глупые! А ну как услышит кто, беды вам не миновать.

– Да кто услышит-то? – девичий голос сбавил громкость, притих, но сдаваться не собирается, продолжает стоять на своем. – Сама посуди, то с нас глаз не сводил, все ненароком прижаться норовил, а тут как обрезало.

– И чего в этом плохого? – втянулась в разговор Клаша.

– Для нас ничего, – это уже другая девушка влезла. Я их пока по голосу слабо различаю. Да и через закрытую дверь попробуй различи, кому какой голос принадлежит? – А для княжича удивительное дело. Молодой же еще. Как бы плохого чего не было.

– Молчи, дура-девка! За такие разговоры сама знаешь, что может быть. А Николай Дмитриевич нормальный. Сама сколько раз замечала, как он на меня заглядывался. Ну, когда думал, что никто не видит.

– Да на тебя все заглядываются! Даже кони! – громкий девичий хохот заглушил ответ поварихи.

– И вообще, странный он какой-то стал, – отсмеявшись, первая продолжила разговор. – Ране за книжкой было не увидеть, а тут из библиотеки не вылезает. Языки разные учит, послушаешь ненароком, так ни одного ж словечка не поймешь. Железом с наставником своим, как оглашенные, машут, звон по всей усадьбе стоит.

Тишина в ответ, никто ничего не стал говорить. Тогда тот же голос победно закончил:

– Он даже вставать с петухами начал.

Дальше подслушивать стало противно. Вроде бы и пустое, кто мне здесь что может сказать, в чем упрекнуть посмеет? Я сам себе строгий контролер. Поэтому тихонько отошел назад, а потом вообще ушел. Но разговор этот еще не один раз в голове прокрутил. Очень уж меня первая его часть насторожила. И непонятно, что с этим делать. Девок-горняшек при встрече щупать? Или щипать? Или еще что? Другой мир, другое время. А люди? Те же… Может, зря я загоняюсь? Возможно, следует себя и впрямь как-то попроще вести? Повстречал кого из девок в коридорчике или на лестнице ненароком, так там же к стеночке и прижал. А? Или княжичу такое непозволительно? Кто бы подсказал нужную схему поведения, у кого бы совета спросить. У дядьки?

Мысленно за голову схватился – сколько всего нового еще узнать нужно. Как на все время найти? А ведь это еще не край. Край будет, когда на учебу поеду, когда среди незнакомых людей окажусь, в новом для себя обществе, в совершенно других, непривычных доселе условиях. И не ехать бы, а придется. Дядька подробно все расклады объяснил, не открутиться мне от этого. Мрак!

Вздохнул, усмехнулся, да и махнул рукой на все. Само собой, тоже мысленно. Никуда я не денусь, справлюсь.

И еще об одном подумал – как было бы хорошо, если бы смог уехать в училище до приезда родителей. Или сначала в столицу, а потом и в училище. Хорошо бы, да жаль, не получится, прием так рано не начнется. А больше мне и некуда ехать, и не к кому. Ну да ничего, сошлюсь на частичную амнезию, я уже как бы и привык в сложных ситуациях на потерю памяти ссылаться. Помогает!

Дядьке, конечно, достанется в случае такого моего признания, как и всем причастным. И непричастным тоже, что не досмотрели, проворонили, не уберегли наследника. Но что делать, потерпят, если жизнь такая. Суровая.

А насчет того, как мне с горняшками себя вести, дядьку и спрошу, в самом деле. Пусть отдувается.

* * *

Стою, на собравшийся народ поглядываю да квасок допиваю. Мужичок не отходит, мнется чуть в стороне, дожидается возврата опустевшей тары. Правильно, молодец, не мне же кружку назад относить. Да и Клаша на дядьку, похоже, обиделась, окошко притворила. Придется с кружкой до двери черного хода бежать, а тут ни много ни мало, а шагов пятьдесят будет.

Поехали дальше? Только самому ручку крутить при таком собрании народа уже невместно.

– Эй, кто тут желает помочь двигатель запустить? – бросаю в толпу клич и кошусь взглядом на дядьку. Одобрит или нет?

Одобрил, заулыбался довольно в усы.

– А че делать-то нат? – после коротенькой паузы выкрикнул кто-то из толпы.