Небо стоит верности

- Живой? - заглядывает ко мне Апрелев. - Что случилось?

- Если бы я знал… Сядет Анатолий, разберемся.

Ждем, пока посадит самолет Сластин, но он не торопится.

- Почему не садится? - недоумевает Апрелев.

Молча пожимаю плечами и наблюдаю за самолетом Толи. Он поднялся выше гор и кружит над ними. Зачем? И вдруг я представляю себя на его месте: что бы подумал я, увидев внизу самолет, лежащий на брюхе? Не иначе решил, что он завяз в мягком грунте… Значит, Толя не сядет!…

- Николай! - окликаю Апрелева. - Бежим на гору, здесь он не сядет!

По каменистой осыпи карабкаемся вверх. Перед нами открывается широкое плоскогорье длиной больше километра. Я срываю с себя куртку, китель, рубаху и мастерю из всего этого посадочное «Т». Толя делает еще два захода и лишь после этого приземляется.

- Что не садился? - не скрывая досады, спрашиваю у него.

- Поди разберись тут! - хмуро отвечает Толя. - Ты на [73] косе завяз, а здесь грунт такого же цвета… Не хватало, чтобы мы оба устряпались!

- Да не завяз я, шасси снесло!…

- Налетел на камни?

- Нет. Причину пока не выяснил…

Молча наблюдаем, как грузится на резиновую лодку Апрелев, потом лодка трогается вниз по реке, и мы машем руками до тех пор, пока она не скрывается за поворотом. Тогда идем к моему самолету.

- Поднимем на колеса, заменим винт и улетим! - заключает после осмотра Петренко, который прилетел на самолете Толи.

- А ты уверен в этом, Иван Федорович? - спрашиваю техника.

- Уверен! Сделаем!

- Тогда, Толя, лети на базу, - обращаюсь к Сластину. - Привезешь запасной винт, а мы с Петренко останемся.

- Понятно!

- И продукты захвати. Неизвестно, сколько придется здесь сидеть.

- Добро. Кстати, возьми мой НЗ. Может, пригодится.

- Давай. Значит, ждем завтра.

Толя молча кивает головой и уходит к своему самолету. Я слежу за его взлетом и возвращаюсь к Петренко, который уже возится возле машины.

- А дела наши дрянь, - сообщает он мне. - Вот смотри. - И протягивает обломок гнилого дерева.

- Что это?

- Кусок лонжерона…

- Значит, трос ни при чем? - осеняет меня. - Сгнил лонжерон, и узел шасси вырвало при посадке?

- Да… Виноват. Хочешь - ругай, хочешь… Только не унывай. Смотри, какие вокруг лиственницы! - Петренко повел рукой в сторону ближнего ущелья. - Они как из железа! Срубим пару и сделаем!

- А инструмент?

- А это что? - Петренко показывает топор.

- Что ты им сделаешь? - горько усмехаюсь я.

- Были бы руки! Пошли к лесу.

Три часа, сменяя друг друга, валим сухие лиственницы, чтобы потом подвести бревна под самолет и, вывесив его, освободить шасси. С непривычки ноет спина.

- Шабаш! - предлагаю Петренко. - Займемся ужином.

- Ты иди, а я еще с десяток стволов свалю. [74]

Я не заставляю себя упрашивать. Развожу близ самолета костер, вскрываю жестяную коробку неприкосновенного запаса, и - о досада! - новое огорчение: соль, сахар, крупа, табак просыпались из разорванных бумажных пакетов и перемешались в несъедобное месиво. Благо есть еще десяток банок мясных консервов да столько же плиток шоколада. Вскрываю одну банку консервов - серо-зеленое испорченное мясо. Вскрываю вторую, третью - то же. НЗ с самолета Толя ничем не отличается от нашего. Принимаюсь за безрадостные подсчеты: два десятка плиток шоколада и килограмма два муки в мешке, оставленном Толей. Негусто…

Ужинаем мучной болтушкой, заваренной на кипятке в консервной банке, и плиткой шоколада. Затем сооружаем из моторного чехла подобие палатки, настилаем на землю лапник лиственницы и будто проваливаемся в темноту - усталость…

Назавтра Толя не прилетел. Не прилетел он и через неделю. За эти дни мы подвели срубленные бревна под крылья, подняли самолет и освободили шасси. Потом Петренко вытесал балки для будущих лонжеронов, отсоединил стальные узлы крепления стоек и, нагревая в костре болт, стал прожигать им отверстия в балке. Мне он такую работу не доверил.

Последние дни нас одолевал голод: тощая мучная болтушка да плитка шоколада на двоих совсем не восстанавливают затраченные силы. Пришлось взять карабин и пойти в горы. Всматриваюсь в свежие следы лосей, мечтаю подкараулить одного из них, но это не удается. Зато я набрел на заросли спелой морошки и набрал ее полную фуражку. К ужину будет мучная болтушка, сдобренная кисловато-горькими ягодами.

Еще неделя… Вместо сгнившего лонжерона установлены лиственничные балки, вытащены из-под крыльев бревна, и наша птаха стоит на собственных ногах.

А винта нет…

Чтобы не сбиться со счета дней, ежедневно делаю зарубку на шесте у «палатки». Сегодня вырезал пятнадцатую. После тщательной ревизии продовольствия - две горсти муки и шесть плиток шоколада - приняли решение: ждем сегодняшний день и, если Толя не прилетит, завтра двинемся в путь. До ближайшего поселка Гули, где находится база геологов, двести пятьдесят километров. Идти придется вдоль реки, так как компаса у нас нет. Если очень экономно расходовать продукты, можно протянуть шесть дней… Надо спешить, пока [75] есть еще кое-какой запас сил и немного еды. И мы трогаемся в путь, не дожидаясь завтра.