Небо, полное звезд

Едва обидчицы отвлекаются на то, чтобы спародировать мое испуганное лицо, неуклюжее падение и посмеяться, как я хватаю сумку, две книжки и бросаюсь в туалет. Это становится фатальной ошибкой – там они могут бить меня безнаказанно. Никто не увидит и не придет.

Я не успеваю захлопнуть за собой дверь, как Эмилия подставляет ботинок. Кристина тянет на себя дверь, и все они вваливаются в уборную. Их человек семь, и дверь закрывается, отрезая меня от внешнего мира.

Я отступаю к стене, но девочки уже сомкнулись вокруг кольцом. Больше неприкосновенность Кая на меня не распространяется, и они могут все делать, что захотят. Решив атаковать первой, я замахиваюсь сумкой и попадаю Эмилии в голову. После этого они словно срываются с цепи. Начинают молотить меня руками и ногами, рвать на мне волосы и толкать по кругу.

После резкого пинка в живот я падаю на колени и сгибаюсь от тупой боли под ребрами.

– Это все, чего ты достойна! Дешевка! – плюет в меня Эмилия.

Ее слюна попадает мне прямо в лицо. Я зажмуриваюсь.

– Мразь! – Ее подружки по очереди подходят и делают то же самое.

Одна из них вытряхивает на пол содержимое моей сумки и пинает ногой пенал: ручки и карандаши разлетаются в стороны.

– Тебе здесь самое место! – кричит кто-то из них.

А я опускаю взгляд в пол и вижу, как густыми каплями стекает из моего носа кровь.

– Пойдем отсюда, пора на урок.

Они смеются, хлопают друг друга по плечу и покидают помещение. Красивые, как куколки, очаровательные, ухоженные, юные школьницы – про таких и не подумаешь, что они станут бить кого-то в сортире. А попробуешь пристыдить – сделают невинные глазки: «Как вы могли подумать о нас такое?»

Вот какие сцены творятся в туалетах и закоулках школьных зданий, пока взрослые с радостью рапортуют о том, что насилия и травли в школе нет. Я видела это не раз, но впервые испытываю на своей шкуре.

Когда замок щелкает, я понимаю, что заслужила это унижение до последней его капли, но все равно бросаюсь к двери, бью ее кулаками и изрыгаю проклятия. Мне хочется перебить их всех, хотя понимаю, что если выйду, то просто убегу, опустив взгляд.

А когда проходит минут десять, и вдруг приходит осознание того, что мне никто не поможет, я начинаю скулить. Кричу, стону, умоляю меня выпустить, стучу ладонями, но никто не слышит. Стены помещений сужаются до размеров коробки, и мне становится трудно дышать.

Уборщица находит меня спустя час всю перемазанную собственной кровью и сидящую на полу в окружении разбросанных канцелярских предметов. Вместо вопросов она начинает кричать, что старшеклассники вконец уже обнаглели, устроив в туалете притон. Угрожая расправой и беседой с директором, женщина потрясает шваброй перед моим лицом, и тогда я решаю бежать.

На мне, как и на Оливии, нет куртки. Я вырываюсь на улицу в одном сарафане и блузке. Первый порыв – бежать в лес и повторить ее судьбу, но на это у меня не хватает смелости. Прячусь в каморке у входа в кабинет технологии на цокольном этаже и сижу там, пока на город не опускаются сумерки.

«Мне не вынести этот груз, я должна всем рассказать», – эта мысль еще такая хрупкая, но я постепенно наполняюсь решимости ее осуществить.

Наконец у меня звонит телефон. Вынимаю его откуда-то из глубин сумки и отвечаю на звонок. Это мама, она потеряла меня. Прошу ее приехать в школу и сбрасываю вызов.

Мать приезжает через полчаса. Вид у нее такой, будто ее оторвали от каких-то очень важных дел, лицо недовольное, руки на руле напряжены. Я сажусь и сразу чувствую запах алкоголя, которым наполнен салон.

– Пристегнись! – командует мама, даже не заметив, что со мной что-то не так.

Она вечно занята то работой, то собой и ничего не замечает.

– Не хочу, – бросаю я, отворачиваясь.

Автомобиль набирает скорость.

– Пристегнись!

– Отстань.

– Зубы еще мне будешь показывать?

– Мама-а-а! – кричу я, видя, что машина несется в овраг.

И закрываю глаза.

Глухой удар. Железо мнется с таким звуком, будто кто-то ударяет молотом по ведру. Треск, хлопок, стекла в разные стороны – и я парю. Вот так банально и просто – всего одно мгновение. И перед глазами не проносится жизнь, все это ложь. Ты просто закрываешь глаза и погружаешься в сон.

А в этом сне улыбка Оливии. Она протягивает мне руку и помогает встать.

Я оборачиваюсь и вижу маму. Ее лицо в крови, она носится вокруг моего тела, распластанного на земле, и отчаянно кричит:

– Помогите моей дочери! Вот она, это Анна! Она здесь! Помогите, здесь моя дочь! Скорее сюда!

Бегут люди с носилками, сверкают мигалки, в воздухе пахнет гарью.

– Нам пора, – говорю я Оливии.

Но она смотрит на меня с улыбкой, а затем качает головой:

– Тебе еще нет.

И медленно отпускает мою руку.

50 Понедельник, 1 июня 07.30

Дз-з-зы-ы-ынь!

Я нащупала телефон, открыла глаза, посмотрела на экран и выключила будильник. Пришлось подождать, пока взгляд сфокусируется.

«ПОНЕДЕЛЬНИК, 1 ИЮНЯ».

Сердце забилось быстрее, но мне не хотелось вставать.

В доме застыла тишина, значит, мать с сестрой уже ушли.

Я лежала, глядя на звезды на потолке, кажущиеся бесцветными в дневном свете, и боялась пошевелиться.