Небо на земле

Я чувствую свет. Я растворилась в Нем, только Он существует для меня теперь, только Его опьяняющее присутствие. Бабаджи внимателен, мягок и заботлив по отношению ко мне. Он больше не заставляет меня выполнять тяжелую работу. Теперь большая группа индийских преданных выполняет все необходимое, включая нескольких женщин, которые взяли на себя заботы по кухне. Я наблюдаю за ними. Они грациозны, по–матерински заботливы, гармоничны и полны любви. Роль хозяйки и матери воспринимается ими с радостью, в отличие от западных женщин, у которых эта роль вызывает протест. Работу по дому, заботу о семье, детях и муже индийская женщина принимает без претензий. Служить мужу — ее священная обязанность. Жена посвящает ему себя, относясь к нему как к гуру. В былые времена в случае смерти супруга женщины даже сжигали себя на погребальных кострах своих мужей.

АЛМОРА, 06,07.1975

Я пережидаю длительный период муссона в Алморе. Непродолжительное время медитирую в своей хижине, потом перемещаюсь в дом Тары Деви, здесь я общаюсь со многими людьми. Я больше не затворница. Читаю книги, встречаюсь с людьми, изучаю индийскую культуру, медленно принимая и погружаясь в стиль жизни, столь отличный от того, что диктует западная цивилизация.

Жизнь здесь очень размеренна, спокойна, она привязана к ежедневной деятельности и являет собой ритуал. Но она всегда одинакова, как будто люди, проживая жизни, ждут чего–то. Но чего? Они наблюдают, как складывается их судьба, предопределенная в момент рождения. Им предначертана принадлежность к определенной касте, затем их ждет женитьба, а выбор всегда осуществляется родителями. Для них причина их существования не имеет отношения к материальной жизни, к жизни на земле и вообще лежит за пределами жизни и смерти. Они полагают, что мы — временные странники в этом мире, пришедшие очистить свою карму. Это то место, в котором нужно побывать, чтобы достичь очищения.

Постепенно я привыкаю к жизни индийской женщины, очень не похожей на мою жизнь в Италии, где я всегда была ужасно занята — этакая молодая активистка, не истово вовлеченная в политику и все виды социальной активности, ищущая романтику и человеческую любовь. Теперь все совсем по–другому. Я ощущаю себя монахиней, отрекшейся от мира и, в частности, от идеи иметь мужа или партнера. Теперь это — последнее, что может прийти мне в голову. Бабаджи стал моей божественной, духовной Любовью.

БЕНАРЕС — АССАМ

БЕНАРЕС, 15.10.1975

Я живу под деревом бодхи на берегу Ганги в городе Бенаресе. Он считается самым древним и священным в Индии. Только что Я познакомилась с двумя молодыми итальянцами. Бабаджи снова путешествует, и пока Он в отъезде, я решила предпринять это паломничество.

Я больна: у меня ужасная диарея и сильная слабость. Мне кажется, что могу умереть в любой момент. Каждые несколько минут мне приходится бегать в туалет. Я очень медленно шагаю вдоль маленьких улочек, ведущих к гхату — ступеням, спускающимся к кромке берега, где кремируют тела умерших. Здесь смерть принимают. Она на всеобщем обозрении, в то время как на Западе мы стараемся спрятать, отвергнуть ее. В Индии смерть рассматривается как часть естественного цикла и люди верят в реинкарнацию.

По вечерам многие садху приходят к гхату — медитировать возле тлеющих костров усопших, созерцать непостоянство и бренность тела. Некоторые обмазывают свои тела пеплом погребальных костров. Со всех уголков Индии паломники стекаются в Бенарес. Многие ждут здесь свою смерть: по преданию, умершие здесь получают освобождение. Они ожидают своего часа у реки. Узенькие улочки, ведущие к гхату, усеяны больными людьми.

Когда тело выносят к Ганге, люди поют: «Реально только имя Рамы». Запах горящих трупов смешивается с ароматами горящего дерева, благовоний, трав, коровьего помета и жареной пищи. Люди купаются в реке, не обращая ни малейшего внимания на то, что плавает в воде: обуглившиеся головешки, остатки погребальных костров, мертвые животные, мусор, храмовые подношения. Несмотря на это, я растрогана картиной, которую созерцаю каждое утро: мужчины и женщины стоят, взявшись за руки, предлагают в качестве приношения воды реки и сопровождают все молитвой Божественному и Солнцу. От этой сцены у меня кружится голова. Она напоминает мне чистилище Данте.

Меня тошнит, мучают колики и боль в желудке. Кажется, что я тоже скоро умру в Бенаресе, но меня больше ничего уже не волнует. Может быть, тогда я действительно испытаю единение с Бабаджи?

Я устала быть в разлуке с Ним. Эта ситуация причиняет мне сильную боль. Он делает все, чтобы я научилась медитировать. В данный момент это для меня слишком сложно, хотя и является единственным, что меня интересует и имеет смысл. Я понимаю, что, следуя по этому пути, я могу достичь Господа. Но путь слишком тернист и одинок. Знаю, что нужно быть готовой пожертвовать всем ради Истины, но найду ли я когда–нибудь силы сделать это?

ВРИНДАВАН, 10.01.1976