Не знает заката

Впрочем, ничего страшного не случилось. Никто не вскочил с места, не закричал, не бросился в панике к выходу. В первое мгновение мне даже почудилось, что отключения верхних ламп вообще никто не заметил. И лишь секундой позже до меня дошло, что это не так.

Несколько лиц обратились с недоумением к мертвому потолку, а потом с тем же недоумением повернулись в мою сторону.

Испуга в них не было.

Да и чего, спрашивается, было пугаться? Шторы на окнах хоть и были задернуты, однако – девять часов, солнце еще не село – света, просачивающегося сквозь ткань, было достаточно.

Легкое затемнение, сумрак – не более.

И, тем не менее, что-то такое в воздухе проявилось. Как будто очень издалека, расплывчато потянуло дымом пожара. Горьковатый, щекочущий ноздри запах заставил насторожиться. Мысли мои смешались. И если бы позже, скажем, по требованию Бориса, понадобилось восстановить ход событий, я, наверное, был бы не в состоянии этого сделать. Я бы, вероятно, просто тряс головой, мекал, бекал и морщился, не в силах выдавить из себя ничего путного.

К счастью, руководство взял на себя Д. А. Одинцов. Несмотря на внешнюю мягкость, чувствовалась в нем привычка командовать. Видимо, в Союзе ученых, который он возглавлял, иначе было нельзя. А может, у него вообще было больше опыта неожиданных ситуаций. Во всяком случае, поступил он именно так, как и следовало поступить. Твердым голосом, в котором, однако, ощущалась ирония, он сказал, что этот казус с отключением света надо, вероятно, рассматривать как знамение, как подсказку того, что заседание пора завершать. Поблагодарим Игоря Александровича (то есть меня), за содержательную дискуссию. Будем надеяться, что пользу она нам всем принесет. О дате следующего собрания будет сообщено в обычном порядке.

Тон его сомнений не вызывал. Д. А. Одинцов тоже считал, что надо покинуть здание как можно быстрее. Причем, в отличие от меня, он вряд ли догадывался о нависшей над нами угрозе. Тут, скорее, сработало внутреннее чутье на опасность, развитое у любого руководителя. У Бориса, например, оно присутствовало в высшей степени.

– Игорь Александрович, вы идете?..

Он ждал меня в проеме дверей, не подозревая, что главную проблему для них представляю именно я. Не будь меня, не возникло бы никакого сбоя. И на секунду во взбудораженном моем сознании мелькнула мысль, что и они для меня, быть может, единственная надежда. Пока я с ними, ничего страшного не произойдет. Самое лучшее, что можно придумать, – не расставаться ни днем, ни ночью. Закрыться этой стеной, отгородиться живым щитом, спрятаться, заслониться от тьмы, накапливающейся сейчас в тайных сферах.

Может быть, тогда появятся какие-то шансы.

Я знал, что они не появятся. Ошибка, если это можно назвать ошибкой, уже допущена. Последствия не заставят себя ждать. Молния все равно ударит. Только сжечь она могла меня одного, а если я начну прятаться и отгораживаться, поразит еще несколько человек.

Мне это было понятно.

Впрочем, небеса пока не разверзлись. Мы благополучно вышли из комнаты, мирным видом своим не допускающей даже мысли о катастрофе, и также благополучно миновали вторую, где на длинных столах возле окон громоздились пачки нераспечатанных книг.

Наверное, оставшиеся с презентации.

Оба сотрудника Авдея уже выскочили из соседнего зала. Один стоял на площадке и, засунув руки в карманы, с профессиональным вниманием отслеживал обстановку. Лицо его выглядело скучноватым. А второй, у которого в мочке уха была вшита крохотная золотая бусинка, взгромоздившись на стул, недоуменно разглядывал внутренности открытого электрощита.

Заметив меня, пожал плечами:

– Вроде бы, все в порядке. Наверное, отключилось по всему микрорайону…

Я знал, что это не так.

И нисколько не сомневался, что стоит мне отойти от дома метров на сто, как свет опять загорится.

Это – моя «черная аура».

Главное, чтобы она не затронула остальных.

И потому я облегченно вздохнул, когда увидел, что Гелла, открыв кабинет, будто тень, скользнула в его канцелярскую тишину. Собиралась, видимо, ждать, пока вновь дадут электричество. И я так же облегченно вздохнул, когда, выйдя на улицу, обнаружил, что большинство членов Клуба уже разошлись. Во всяком случае, в поле зрения никого не было. Задержались лишь Д. А. Одинцов, стоящий у черного, длинного, как катафалк, «лендровера» с затененными стеклами, и Сергей Валентинович с Машей, выглядящие немного растерянными.

Их тревожили какие-то подозрения.

– Вас подвезти?.. – Д. А. Одинцов придерживал дверцу машины. – Могу до метро. Могу, если вы не против, до дома…

– Поедемте с нами, – негромко сказала Маша.

Я чуть было не согласился. Мне самому хотелось нырнуть в уютный, обитый кожей, мягкий удлиненный салон. Может быть, еще все обойдется. Может быть, я преувеличиваю мощь грозового разряда, скапливающегося сейчас в мертвом воздухе.