Не жизнь, а роман!

Эмэри смотрел внимательно и казалось, что Катрин Грушевич не просто не могла сойти с места, потому что её опутало невидимое, но создавалось ощущение повторяющегося кадра. Как будто она застряла во вновь и вновь загружающемся времени, а камера, расположенная в стороне, продолжая работать в обычном режиме, засняла этот казус. Но Андрэ прав, тут надо разбирать картинку буквально по кадрам и анализировать.

— Есть ещё данные с дальней камеры и, несмотря на то, что картинка там размыта и нашим глазом не читаема, но она показывает другое время.

— Не понял.

— Возле устройства время вдруг остановилось или бежит по кругу вроде как один, два, три и вновь, один, два, три и вновь… Там, где стоит жена Грушевича, тоже самое. Посмотри, это не сбой камеры, а мы видим буквально, что она находится в счёте один, два, три — и повтор. А вот дальняя камера отражает обычное время. Я не знаю, что всё это значит, но камеры при взрыве не пострадали и показывают то, что было.

Эмэри получил подтверждение своим наблюдениям, но, может, всё это объясняется чем — то более простым и понятным?

— Нам всё же нужен специалист, — ударив по столу рукой, недовольно бросил он.

— Я немного ещё посижу и поколдую с техникой, но, похоже, наш гений завершил свою работу и ничего не сказал. А судя по тому кадру, что у нас есть, могу предположить, что он втолкнул её в свою машину, она, возможно, сработала, а потом женщина вернулась и отомстила!

Эмери засмеялся, но как-то быстро его насмешка сошла на нет.

— Но если это так, то возникают вопросы, и… — Эмери Морритт побледнел, с недоверием посмотрел на фантазирующего Андрэ и вылетел из комнаты в свой кабинет.

Там он бросился к ноутбуку, открыл его, зашёл в личную папку и без отрыва смотрел на старинный медальон. Он подрагивающими руками увеличил семейную реликвию, которая всё детство и юность будоражила его воображение, чтобы разглядеть портрет женщины. Медальон был отреставрирован ещё по заказу его отца и сейчас, смотря на него, он, не веря своим глазам, откинулся на спинку кресла.

— Не может быть, не может быть… — захлопнув крышку, он вскочил, побежал к НЕЙ, вернулся, выпил, заметался по кабинету и, дав себе время успокоиться, отправился к Катрин Грушевич.

— Вы там были! — с порога заявил он и, казалось, стоило ей начать отрицать, то последствия будут непредсказуемы. Она чуть усмехнулась.

— Я провела в двенадцатом веке несколько лет.

Её слова произвели эффект. Он смотрел на неё с недоверием и одновременно восторженно.

— Моя мечта сбылась. Я построил машину Времени, а теперь не могу это осознать, — присев рядом, признался он.

— Как вас зовут? — доброжелательно спросила Катя.

— Эмери Морритт. Я инициатор и спонсор проекта «Время».

— Катрин де Бланшфор, — и в ответ на вопросительно приподнятую бровь, грустно улыбнулась, потом отвернулась в сторону, чтобы Морритт не видел заблестевших глаз, и пояснила:

— Обвенчана в церкви с Бертраном де Бланшфором. Возможно, запись об этом сохранилась в церковной книге.

— У меня тысячи вопросов, но как вам удалось вернуться?

— А вот это действительно важно для вас, — она взяла салфетку, промокнула уголки глаз и пристально посмотрела на него, дожидаясь, когда из выражения его лица уйдёт восторженная эйфория, начала объяснять.

— На протяжении нескольких лет моего пребывания в прошлом мне давали подсказки, что смерть — это мой выход или, точнее, переход обратно.

— Подсказки? Но кто?

— Например, моя свекровь, она за миг до смерти увидела что — то, оценила важность и передала мне послание. Это было странно и непонятно, но даже если бы я догадалась, то не уверена, что решилась бы убить себя.

— Понимаю вас.

— Потом были ещё пара случаев, когда я как бы входила в медитативное состояние и ощущала свою чужеродность тому времени и даже могла бы умереть, но обстоятельства складывались так, что этого не случилось. И наконец, когда меня убили, то оказавшись в безвременье или… — Катя замялась, — простите, я же не учёный и не знаю, как правильно называть некоторые состояния, но никаких туннелей и прочей чепухи не было. В момент своего перехода из прошлого в наше время я ощутила себя частью Времени. Оно что — то вроде разума, отвечающего за порядок.

— Хм…

— И этот Разум недоволен тем, что вы сделали. Вы действуете наугад, не понимая последствий. Меня из прошлого постоянно мягко вытесняли.

— На вас покушались или подталкивали к самоубийству?

— Сейчас, оглядываясь назад, я склонна пересмотреть своё пребывание там и думаю, что ко мне было несколько предвзятое отношение. Люди не понимали меня, на уровне инстинктов дичились… возможно, это воздействие Времени.

Эмери задумался и немного покачал головой, показывая, что не удовлетворён пояснениями Катерины.

— Ну, всё это теория, и вам может показаться, что это мои фантазии, а вам же интересны факты? — бодро воскликнула она.

— Итак! Вот вам факт. В момент смерти Время выкинуло меня ровно в ту же точку отсчёта, когда начался процесс моего исчезновения! Замечу, что это бесчеловечно, но у Времени свои правила.

— Камеры показывают другое!