Не жизнь, а роман!

Любовь, сверкнув как молния в ночи,
Крушит хитросплетения Фортуны Звучи же гимн любви, звучи!
Катерина выкрикнула эти слова, будто призывая небо в свидетели — и в подтверждении её намерения сквозь облака очень красиво пробились лучики солнышка, а она, уже отступая, намного тише, закончила:
Но могут зазвенеть мечи
Когда звенеть не в силах больше струны![26]

Немного запыхавшись и скрывая это, Катя старательно вдыхала воздух через нос, отчего её тонкие ноздри раздувались, придавая ей страстный вид.

Гильбэ смотрел на неё как кролик на удава. Она отступила, отпуская его из своей власти — и увидела взгляды других воинов, гребцов, Рутгера. Это было поле большеглазых кроликов, заворожённых её игрой. Бери любого и используй в своих целях, никто не пикнет. Она немного смутилась. Такого эффекта она не ожидала.

— Теперь я понимаю, почему сеньор бросил всё к вашим ногам, мадам, — прохрипел Гилбэ и склонился перед нею.

Неловко ответив ему наклоном головы и робкой улыбкой, Катя вернулась к себе, сделав вид, что занята настройкой инструмента.

Команду отпустило не сразу. Кто — то вздохнул так, как будто всё это время не дышал, кто-то тёр глаза и смотрел на солнце, видя какие-то знаки, а кто-то всё повторял:

— Вот это да! Это ж надо! Силища какая! Я умер и возродился.

— Не болтай.

— У меня тоже вот здесь всё перебаламутилось и как перед битвой заныло! — поддерживали с соседней скамьи.

Катя выложилась и теперь жалела о своей вспышке. В самый раз кому-нибудь крикнуть сейчас: «Ведьма!» — и выбросить её за борт. Она прислушивалась, но ничего опасного для себя не услышала.

«Ну, слава Богу!» — решила она и дала себе слово больше так не рисковать. Засиделась она в замке, потом бесконечное напряжение, и это путешествие в неизвестность… Не ожидала, что музыка и воображение столь коварно выведет её на эмоции.

Гильбэ до конца дня сидел, о чём-то задумавшись, устремив взгляд вдаль. Что он видел? Не корабельный же борт? Видно, было что — то в его жизни, что он недооценил и упустил. Впрочем, многие сидели молча, погрузившись в себя. Настроения шутить, болтать ни о чём не было.

Рутгер тоже сидел, вытянув ноги и прикрыв глаза. Он с отчётливой ясностью видел сейчас облик прекрасной девы из своей юности, что поклялась любить его вечно и молиться за него, пока она жива.

Он был так молод, совсем ещё мальчишка, которому родители устроили подходящий брак. Нищий, но сын сеньора, а Адель — дочь лучшего кузнеца гильдии. Ему даже в голову не пришло сопротивляться отцу, хотя его сердце сладко трепетало от одного только взгляда на неё. Унизительно было думать о браке сеньора с дочерью кузнеца, ещё унизительнее было знать, что кузнец богаче сеньора, а его сына считает нищим щенком. Адель, узнав о том, что Рутгер безропотно женится по выбору отца, сбежала в монастырь и осталась там навсегда. Он всего лишь один раз был там и то случайно. Увидел её и обиделся, что она досталась Богу невинной, а могла бы быть с ним, хотя бы раз… а она ему поклялась любить… По щеке Рутгера скатилась слезинка. Может, ветром выбило, может, душа разболелась. Ангел показала ему, за что страдает он всю жизнь. Нельзя обманывать любовь, ведь она может навсегда уйти из жизни не оценившего её дары.

Путешествие продолжалось. Катя привыкла жить на корабле. Гильбе заходил в порт примерно раз в неделю, частенько только для того, чтобы дать отдых сеньоре.

— Мадам, мы приближаемся к Тунису. Я слышал, что король Сицилии Рожер захватил здесь весь берег. Если хотите, мы можем отдохнуть подольше.

Катерина прислушалась к своему организму и с воодушевлением согласилась. Хотя бы пару дней ей следует провести в комфорте, где в достатке вода и нет чужих глаз. Похоже, Гильбэ гораздо лучше понимал и знал женщин, раз так вовремя предложил ей отдых. Но она задержалась ещё на день, чтобы своими глазами посмотреть на Карфаген. К сожалению, на горе, которую царица Дидона огородила для выкупа и постройки своего города уже ничего не сохранилось. Катя рассказала Рутгеру историю почти двухтысячелетней давности, где самым интересным было, то что местный царь приняв беглянку из дальних земель предложил ей купить столько земли, сколько покроет шкура быка.

— Царица разрезала шкуру на тонкие ленточки, связала их и забрала себе эту территорию,

— Катерина обвела рукою размер города прошлого.

— Немного, — фыркнул Рутгер.

— Но и немало, — улыбнулась она, — главное было закрепиться, что молодая женщина и сделала. Далее о ней известно, что она покончила с собою то ли из-за измены нового возлюбленного, то ли отказав своей смертью возжелавшего её местного царя.

— Варварка.