Не верь мне

-Прости, - прорывается до моего сознания его мольба. – Прости.  

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍2

Мир пошатнулся, а потом и вовсе дрогнул, окончательно потеряв своё основание. По крайней мере, мне вначале показалось именно так. И только потом, когда Сергей уже выносил меня из кухни, до моего сознания доходит, что он просто взял меня на руки.

-Зачем? – вяло засопротивлялась я, но мои слабые попытки ни к чему не привели. 

-Тсссс, - выдохнул Серёга мне в макушку, касаясь моих волос губами, словно целуя. И я вдруг действительно обмякла в его руках. Одни лишь пальцы, судорожно цепляющиеся за его джемпер, выдавали общую нервозность.

Измайлов принёс меня в спальню, ловко огибая все косяки и повороты, после чего аккуратно положил на постель. Я зажмурилась, чтобы не видеть его и с замиранием сердца ждала его дальнейших действий. Думала, что опять уйдёт. И это, наверное, было бы правильно. Ну или хотя бы проще. Но Измайлов не спешит облегчать нам задачу. Матрас сбоку от меня прогибается, и он ложится рядом. Меня бьёт мелкий озноб, и, наверное, он это чувствует, потому что неожиданно наклоняется надо мной. Я всё ещё не смотрю, но его дыхание скользит по моей щеке. Резкий рывок, и постельное покрывало ложится поверх меня. А потом сильная мужская рука обнимает меня через покрывало, слегка притягивая к своему хозяину. Всё ещё пускаю слёзы, иногда хлюпая носом. Сергей гладит меня по спине, и это действительно успокаивает. Сама невольно утыкаюсь лбом в его грудь. Я его ненавижу. Почти. И оттолкнуть не могу. Потому что он сейчас единственный человек в мире, который способен разделить со мной всю мою боль и разочарование.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ -Расскажи, - тихо просит он меня. – Расскажи всё. Я должен знать.

Должен? Должен. Это не требование. Хоть он не расставляет акцентов. Это потребность отца пережить самую страшную трагедию в жизни его ребёнка. Он уже считает Кроша своим, он уже любит его. Ведь не любить нашего мальчика… это не возможно. А любовь, она никогда не приходит одна, её всегда сопровождают страх, боль и тревога за самых близких. В этой просьбе… принятие нашей общей ответственности за одного маленького мальчика, которого по какой-то странной случайности угораздило родиться у таких родителей как мы.

-Сначала было никак. Пусто и очень одиноко, - начала я наше с ним покаяние.

Серёжка изворачивается, и прижимается подбородком к моей макушке, при этом, не переставая гладить меня по спине, тем самым забирая часть моего отчаянья и вины на себя. Иногда его пальцы подрагивают и дают сбой, я чувствую это даже сквозь покрывало и одежду. Но уже ничего в мире не способно остановить меня, и я продолжаю свой страшный рассказ. Про то как попала в больницу, как сутками напролёт лежала на больничной койке пялясь в одну точку, про то как мама приводила меня в чувства своей шоковой терапией, про то как рожала, а потом молилась всем богам, лишь мой мальчик выжил.

 -Он был такой маленький. Крошечный… Ты, наверное, скажешь, что все дети такие… Но он, правда, был очень маленький, даже для своего срока.

-Не скажу.

-Нас когда из перинатального выписывали, я даже боялась его на руки брать. Хорошо, что Костя рядом был, сказал дурью не страдать.

 -Когда… Почему ты его Сергеем назвала?

Он всё ещё шепчет мне куда-то в область затылка, отчего я невольно улыбаюсь, даже через завесу всей своей печали.

-Я когда беременная, ходила, думала лишь об одном. Как я буду жить без… - тут я запинаюсь, мне отчего-то стыдно продолжать мысль дальше, но, наверное, я должна это сделать, в дань памяти о том, что было. – Без своего Серёжки. Не могла представить, как я справлюсь со всем без тебя.

-Ты прекрасно со всем справилась, - и я знаю, как нелегко ему в этом признаваться. Что мы действительно смогли без него.

-Да, наверное, - пожимаю я плечами. – В общем, я сначала по тебе страдала. А когда с мелким всё это случилось, я поняла, что всё фигня. Что самое страшное, это как раз его потерять. Когда все угрозы спали и стало ясно, что он справился, до меня дошло, что несмотря ни на что, ты мне дал главное – наших детей. И  теперь у меня есть ещё один Серёжка… ради которого я готова сделать всё что угодно. Это тяжело понимать. Но иногда об этом надо помнить. Чтобы мы с тобой не натворили, это не изменит главного – у нас есть Аня и Серёжа. И это лучшее, что могло с нами случиться.

Измайлов ничего на это отвечает. А я лбом своим чувствую, что он и дышать-то толком перестал. Задираю голову вверх, что не так уж и легко сделать, потому что прижимался он ко мне вполне ощутимо. Но зато теперь я вижу его лицо с красными глазами и мокрыми щеками. Сергей смущается, пытаясь спрятаться от меня за косой улыбкой.

-Всё хорошо, - будто успокаивает он меня. Хотя мы уже давно поменялись ролями. Опять.