Не верь мне

В бессознательном жесте прижимаю пальцы к губам, сдерживая рвущиеся наружу эмоции. А они такие неясные. Тут же всё: и страх… и боль… и отчаянье. Одновременно и его, и моё.

 -Серёжка, - получается пискляво и со всхлипом, но я сдерживаюсь, не позволяя очередной истерике захлестнуть себя.

 Он отводит глаза, а потом и вовсе прячет своё лицо от меня, отвернувшись к стене.

Воздух на кухне тяжёлый, какой-то шершавый и колючий, как стекловата. Дышать тяжело, каждый вдох он словно забивает всё внутри, оставляя сотни порезов и осколков.

-Расскажи. Просто расскажи мне всё. Я не могу больше… Не могу больше теряться в догадках. Мне нужно хоть что-то понять, что  случилось… с нами. Я тебя понять хочу.  

Он улыбается очень странно. Вернее пытается, растягивая губы в уставшем подобии улыбки.

-У тебя ужасная привычка слушать исключительно тогда, когда этого хочется или надо только тебе. Ты говоришь, что я постоянно, что-то вываливаю на тебя. А ты? Скоро уже со счёта собьюсь от твоего «ничего не говори, я не хочу слышать».

Первый порыв – ощетиниться. Напомнить Измайлову, что он сам далеко не идеал со своей излюбленной манерой додумывать всё за нас обоих. Но блин! Разве это приведёт к чему-то путнему? Впервые за долгое время я сдерживаю в себе ответный укол и лишь прошу:

-Давай попробуем. Честно и… без нападок.

-Тебе не понравится, - чуть ли не с вызовом поддевает он меня.

-Мне в любом случае не понравится.

 Опять хватается за несчастную кружку, вертя в своих руках. А меня прям подмывает выхватить её из его пальцев и хорошенько треснуть им по одной упрямой голове. Только пока ещё не определилась, по моей или его.

 -Ну зачем-то же ты пришёл…

 Качает головой в такт моим словам, а сам пялится в кружку, которая гипнотизирует нас обоих своими крутящими движениями. В итоге я не выдерживаю и одним резким движением накрываю кружку своей ладонью, в момент обрубая все его манипуции с ней. Замирает. А потом неожиданно проводит своим пальцем по моему, медленно, почти невесомо. Меня прошибает, на месте, сотнями тысяч маленьких разрядов… Надо одёрнуть руку, просто поднять её и убрать. Одно действие в два движения. Но не могу. Серёга продолжает свою медленную экзекуцию надо мной, водя кончиком пальца туда-обратно. Смотрю на наши руки,  он тоже - пристально и слегка округлив глаза. Оба дышим через раз, словно боясь спугнуть… нечто, невесомое и хрупкое, неожиданно повисшее между нами.

-Знаешь, - очень вкрадчиво говорит Сергей, продолжая держать свою руку перед собой, но пальцы всё-таки с кружки убирает, очень медленно и будто бы нехотя, так если бы через силу. Моя же ладонь сиротливо остаётся лежать на поверхности несчастной кружки, приходится поспешно её убрать, чувствуя при этом себя рыбой, которую только что выбросило то ли на берег, то ли наоборот, в воду. Чувства настолько сжаты и сконцентрированы, что я никак не могу понять их. – Знаешь, это не так легко начать. И не потому что я не знаю с чего. Начать – не проблема. Проблема жить с осознанием того, как всё глупо произошло. А потом ещё и пытаться смотреть тебе в глаза, понимая, что ты в курсе.

Последнее режет. Просто режет остатки самоконтроля, без которого мне уже себя не сдержать. Снова быстрое движение руки, только на этот раз не на кружку, а на его небритую щеку. Он тушуется и вздрагивает, явно не ожидая чего-то подобного, а я нажимом руки заставляю его поднять голову на меня.   

-Я не знала как Кр… Серёжу рожать. Не хотела его. В какой-то момент показалось, что если бы не он… то у нас всё было бы хорошо.

-Оль..

-Нет, подожди. Послушай! – говорю быстро и немного сбивчиво, из-за чего появляется ощущение, что я спешу. Хотя, наверное, так оно и есть.  – Просто слушай. Я его чуть не потеряла. Еле выносила вообще. И всё время то тебя винила, то люб… чувства наши несчастные. А когда родила, и случились самые страшные две недели в моей жизни, когда было неясно выживет или нет, поняла, что только на себя и можно злиться. И вообще это мой крест от и до. Потому что мысли были моими, чувствами были моими, и он был во мне… Он же. Он в этом находился, он в этом жил. Поэтому… Поэтому это называется стыд. Мне стыдно. Тебе стыдно. Нам обоим… есть за что себя корить и волосы рвать на голове.   Но если мы не пройдём с тобой через это… Значит, мы так и не выросли? И всё было зря.

Он реагирует не сразу, смотрит вроде бы на меня, а такое ощущение, что в пустоту. Потому что у него не взгляд - а одна плашная мгла, подобная бездне. Сначала даже сомневаюсь слышит ли он меня, но одно нервное движение кадыка - сглатывает - говорит о другом. Всё он слышит, и не несут мои слова никакого облегчения ему. Но ведь это и не было моей целью. Нам нужно, чтобы кто-то из нас уже заговорил.