Не верь мне

Никогда в жизни до этого я не чувствовал себя в таком отчаянье. Даже когда Ольга сказала, что это не мой ребёнок. Даже тогда. Было больно, чертовски, разочарование, предательство… Да всё что угодно. Думал, не справлюсь. Справился. Злость помогла, мысли о дочери и… как не странно, но и всё то дерьмо, что творилось вокруг. Надо было выгребать, вот и я выжил.

А сейчас… Сейчас всё казалось в разы острее… потому что вместе с шоком, отчаяньем, злостью на Ольгу и растерянностью, на меня вдруг навалилось осознание потерянных возможностей. Потерянной семьи. Потерянного… сына. От одной этой мысли внутри меня всё сжималось и обмирало.

Одно единственное слово. Сын. У меня был сын.

И это было одновременно страшно… и невероятно.

Измайлов. Сергей Сергеевич.

Олин голос до сих пор звучал у меня в ушах. Напряжённый и испуганный. Она пережила час без своего… без нашего ребёнка. Мне же предстояло осилить шесть лет. Каждый потерянный день, каждый непознанный миг. Как это сделать я не знал.

Я кричал. Бил по рулю и приборной панели, уделывая костяшки пальцев в кровь. Я умирал. С этим надо было что-то делать. Опасался убить Олю, в то же время, желая этого больше всего на свете. Как же так… Что же ты наделала? Что же я наделал? Я ведь тогда… Ждал от тебя совершенно иного, брал на понт, играл в слепую. Мне надо было совершенно… другого. Чтобы отошла, чтобы не ждала, чтобы не мучилась. Но ты меня переиграла. Я поверил.

Понимание собственной глупости убивало остатки контроля. Ведь всё могло быть совсем иначе… Могло.

Старался вызвать в памяти образ… Кроша. И не получалось, хотя я и рассматривал отчаянно его всю дорогу, что мы ехали от клуба до их дома. Он словно ускользал от меня. Кажется, мальчик был похож на Ольгу, только очень маленький. Аня вроде бы была покрупнее в его возрасте. Глаза ещё помнил. Зелёные. Смышлёные и слегка насупившиеся.

Мой ребёнок. Мой сын. Мой Сергей.

Ольга сбегает от меня, чуть ли не кубарем вываливаясь из автомобиля. И… это было к лучшему. Потому что с каждой секундой, проведённой в одном пространстве, я всё сильнее и сильнее проваливался во мрак. Ей тоже плохо. И я даже из чувства мести не могу этим насладиться. Потому что какая к чёрту месть?! Что же мы наделали?!

Она стоит у подъезда, уткнувшись лбом в дверь. До ломоты в костях хочется подойти к ней, сгрести в охапку и… и не знаю. Не могу видеть её… и в то же время, не могу не смотреть на неё.

Дверь открывается, и она почти сбегает.

-Ты же понимаешь, что это ещё не конец?! – вырывается само собой. И совершенно не моим голосом. Она замирает в дверном проёме. Секунда, две… и тяжёлая металлическая дверь разделяет нас на сотни тысяч километров друг от друга. Как-будто нам прежних расстояний было мало…

Она ушла. А я остался. Наедине со своим бессилием, яростью, одиночеством и… первыми отблесками надежды. Где-то под всем этим, погребённое под толщами желчи и тьмы, начинало теплиться маленькое и от этого робкое счастье. У меня есть сын.

Глава 12

Глава 12.

Вечер прошёл нервно.

Сначала Аня. Уставшая, всё ещё больная и виноватая. И я вроде как злая, но не на неё же. Но она всё видит, и, конечно, всё на себя тащит. А я и разобраться толком в своих мыслях не могу. Ругаться на неё за телефон или нет? Впрочем, она сама себя и так без этого накрутила. Аж температура вновь подскочила. Напоила лекарствами, уложила в постель, поцеловав в горячий лоб.

Потом был долгий и обстоятельный разговор с Крошем. В итоге ребёнок надулся на меня из-за того, что я не оценила его сюрприза. А может быть, всё дело было в том, что я старалась сдерживать себя, а надо было дать волю чувствам… чтоб испугался? В памяти сразу всплыло воспоминание детсва, когда матушка один единственный раз подняла на меня руку. Я тогда, будучи мелкой соплячкой, упёрлась в гости, никого не предупредив. Искали всем двором. Нашли. Наорали. Всыпали. Ревела. Зато на всю жизнь в подкорке засело, что нельзя.   

Но то ли я была более мягкотелой, то ли во мне уже всё что можно было за сегодня перегорело. Поэтому разговоры. И как факт – детская обида. Этого тоже спать уложила, лишив телевизора и сладкого. Да, я очень оригинальна.

Проверила ещё раз Аню. Температура немного спала, но лоб горячий. Она зашевелилась под одеялом, продрав затуманенные глаза.

-Всё хорошо, - шепчу ей в полумраке комнаты. – Спи.

-Мам… А папа?

-Дома уже, наверное, - вру я, не имея ни желания, ни возможности, угадывать, где сейчас Сергей.

-Как он на Кроша отреагировал?

Открываю рот… а сказать ничего не могу. Просто перемыкает и всё. Дочь по-своему интерпретирует моё состояние.

-Я ему ничего не говорила… честно. Никогда. Он иногда спрашивал… как ты. Очень отдалённо. Но я про Кроша не рассказывала.

-Почему? – еле слышно.

-Когда была маленькой, злилась, ревновала. Ты на Кроша почти всё время своё тратила, мне казалось, что любишь его больше…

-Аняяя…