(не)ваша девочка (СИ)

— В следующий раз так и поступлю, —бряцает связкой ключей, прячет их в карман и встает. — Ты бы не могла выйти.

— Нет, не могла, — Наташа пожимает плечами. — Тебе тут не притон. И где второго потерял?

Наверное, Наташа такая смелая, потому что Рома один и одет. Или же рьяно защищает территорию от посягательства моих “клиентов”. Я бы на ее месте тоже была очень недовольна, что соседка вздумала привести двух кобелей в квартиру. Рома вскидывает бровь и переводит взгляд на меня. Замечает на кровати инструкцию, вновь смотрит в мое бледное лицо и щурится.

— Что это?

Не дожидаясь ответа, обходит кровать и подхватывает инструкцию. Пробегает по ней глазами. Его лицо не выражает абсолютно никаких эмоций, будто он читает состав освежителя воздуха.

— Ну что, в курсе, что это? — с издевкой спрашивает Наташа.

— В курсе, — аккуратно складывает инструкцию по сгибам и поднимает колкий и холодный взгляд. — Сгинь.

Вот теперь Наташа бледнеет от его тихого и сухого голоса, но вскидывает подбородок, чтобы скрыть свою растерянность. Минутная игра в гляделки, и она сдается. Пятится и одними губами мне говорит: “Справка”. Прикрывает дверь, но неплотно. Между косяком и дверью остается щель в сантиметров пять.

— Уходи, Ром, — сжимаю в ладони пластинку с двумя таблетками.

Да, надо бы поднять вопрос о справке из венерички, как посоветовала Наташа, но у меня каша в голове. Вот и какая из меня проститутка после этого, если я не могу поднять животрепещущий вопрос? Сейчас и надо обговорить дополнительные условия сделки,которые подразумевают презервативы.

— Не самая полезная ерунда, — Рома отбрасывает инструкцию на стол.

— Да ты что? — я вскидываю бровь.

— Ага, — прячет руки в карманы и смотрит на меня.

Медленно моргаю. Неловкое молчание затягивается, и Рома недовольно цыкает:

— Мы в тебя кончили, да?

— Ты, мать твою, серьезно? — обескураженно шепчу я.

— И Тимур?

Я закрываю глаза. Господи, когда я успела так нагрешить, что меня лбом столкнули с не самыми умными представителями мужского рода? Хотя… подобное тянется к подобному. Чему я удивляюсь, я сама ночью пребывала в полнейшем отупении.

— Да, Ром, и Тимур в меня кончил, — я сглатываю кислую от злости слюну и открываю глаза. — Вы оба в меня кончили. И прости за подробности, но у меня вся промежность была в засохшей сперме.

— Я обычно не кончаю внутрь…

Раздается приглушенный смешок наташи, которая, похоже, стоит у двери и подслушивает.

— Ты сейчас пытаешься оправдаться? — в изумлении спрашиваю я.

— Нет, — пожимает плечами. — Мне казалось, я успел вытащить.

— Да твою ж дивизию, — из меня рвется короткий смешок.

— Значит, не успел, — перекатывается с пяток на носки.

Я медленно под немигающим и сверлящим взглядом вскрываю блистер и ноготком поддеваю таблетку.

— Я против, — неожиданно шепчет Рома и стервятником бросается ко мне, но я успеваю закинуть таблетку в рот.

С рыком давит пальцами на челюстные мышцы, но отрава проглочена, поэтому я покорно открываю рот и высовываю язык.

— Сука, — шипит в лицо и дергает за волосы, — ты нахрена это сделала?

— Уходи, Рома, — я щурю глаза. — До вечера еще далеко.

— Дрянь, — рывком и за грудки вынуждает встать и тащит прочь из комнаты.

— Оставь ее! — рявкает Наташа.

— Сгинула, стерва! — в ненависти рычит Рома и толкает меня на кухню.

Я приваливаюсь к стене, а Рома сует мне графин с водой:

— Пей!

Решил спровоцировать у меня приступ рвоты? Хмыкаю и прижимаю графин к груди:

— Ты, что, готов стать отцом?

Дикими глазами смотрит на меня, как загнанный в ловушку зверь.

— Или Тимур готов? — задаю я очередной тихий вопрос. — Я вот матерью не готова быть. И окончательное решение за мной. И мое решение — нет.

Выливаю воду в раковину. Рома сжимает кулаки, весь передергивается и приглаживает волосы:

— Блять!

Скрипит зубами и выходит. Я вновь вздрагиваю от хлопка двери и сползаю по стеночке на пол. Мама, роди меня обратно.

Глава 29. Неудобные вопросы

Стою у окна и смотрю на легкие разводы облаков. Перисто-слоистые. Помню, как в шестом классе Анюта презентовала доклад об осадках на уроке географии. Белая блузочка, две косы и серьезное лицо. Тимур крутится в кресле позади меня и задумчиво щелкает ручкой.

— Ну что… — наконец говорит он и отбрасывает ручку, откинувшись на мягкую спинку, — неприятно, но… Одинцова права. Какой ребенок? И ведь я помнил о резинке.

Я зол. И Тимур тоже недоволен сложившейся ситуацией. Я слышу в его голосе тихие нотки гнева. Я прекрасно понимаю, что в мою жизнь не вписывается незапланированная беременность от бывшей одноклассницы, на которую у меня простые и четкие планы отыметь во все щели, однако в груди бушует иррациональная ярость.

В голове пульсирует только один вопрос: “Как она могла?”. И ведь я сам не могу дать четкий ответ, как бы я поступил, если бы она пришла через пару недель с новостью о том, что залетела от кого-то из нас. Мне бы признать, что Анюта поступила правильно в данной ситуации, избавив меня и Тимура от некрасивого разговора в будущем.