Не в праве на ошибку (СИ)

Гарри, скрытый отцовской Мантией-Невидимкой, превозмогая сильнейшую боль в шраме, направлялся на опушку Запретного Леса, прямиком в руки Волдеморта. В голове до сих пор эхом раздавалось шипящее мага: «Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил, сссколько ещё людей погибнет для тебя? Приходи и прими сссвою сссмерть!». Глупо поддаваться на эту провокацию, но он не мог по-другому, просто не мог оставаться в Хогвартсе, видеть лица оплакивающих погибших, знать, что всё это – из-за него, тем более после того, что он узнал, что сам является Крестражем. Гриффиндорец до сих пор не мог поверить, что Дамблдор врал ему, пусть и ради эфемерного всеобщего блага, а Снейп оказался самым положительным персонажем этой печальной пьесы. Вот только он мёртв, а Гарри слишком поздно понял, практически перед своей смертью, что мир не делится только на два цвета: белый и чёрный, в мире куда больше граней.

Неожиданный шум мгновенно вывел брюнета из мыслей, и он, особо не церемонясь, кинул в источник шума Экспелиармус, а следом и Ступефай, видимо, забыв, что находится под Мантией-Невидимкой. Первое заклинание попало прямо в цель, и волшебная палочка противника прилетела куда-то рядом с Гарри, а вот повторный шум показал, что Ступефай попал куда-то мимо. Но из зарослей никто не показался, ни через минуту, ни через две, времени у Избранного особо не было, и поэтому он решил, что повторный шум возник от упавшего на землю неизвестного противника, и пошёл дальше.

Ему нужно было спешить.

***

Гарри стоял перед Волдемортом и толпой его слуг на опушке леса, с остервенением сжимая в руках воскрешающий камень, видя призраков своих родителей и крёстного. Было откровенно страшно умирать, но он должен был. Обязан. Ради других.

Он крестраж. Последний из них, какая ирония судьбы, не так ли?

— Гарри Поттер… Мальчик-Который-Выжил, пришёл чтобы умереть… - скалится Тёмный Лорд, и Гриффиндорец только сильнее сжимает воскрешающий камень в своих руках. Родители и Сириус поддерживающе и успокаивающе смотрят на него, и от этого чуть-чуть легче. Но, Мерлин, как же страшно! Безумно хочется закрыть глаза, чтобы не видеть ухмыляющихся лиц своих врагов, но юноша не малодушничает даже перед своей смертью, а с честью примет последний бой, пуская он и будет для него последним. – Авада Кедавра!

Изумрудный луч, почти такой же по цвету, как и его глаза, летит прямо в парня, но тот даже не думает отходить в сторону. Однако, когда до Гарри лучу лететь остаётся всего каких-то пару сантиметров, всё в округе для парня будто выключается. В его руках оказывается что-то тяжёлое, странно давящее на грудь, и он на автомате прижимает это к себе, а затем его будто протягивает через узкую-узкую трубку, выворачивая наружу, и он оказывается в совершенно другом месте. Последнее, что он видит в размытом пятне опушки Запретного Леса, это как на его месте оказывается смутно знакомая девичья фигура. В руках у него его же Мантия-Невидимка, в которую завёрнут какая-то непонятная вещь, вероятно, артефакт, что его и перенёс сюда, несколько фиалов с воспоминаниями, и небольшая записка, от содержания которого Гарри невольно вздрагивает.

«Артефакт перенес тебя, вероятно, на относительно небольшое расстояние, по идее, в безопасное место. Надеюсь, шею ты не поломаешь, когда будешь перемешаться. Это было бы печально.

Знаешь, я долго думала, что скажу тебе перед концом. Чьим? Своим естественно. Я так особо ничего и не придумала, учитывая, что мы уже разговаривали после всего случившегося, правда, ты этого не помнишь. Лучше было бы написать эту записку раньше, когда у меня были эмоции, та же вина, к примеру, или умение дружить или любить, сопереживать, сочувствовать… Не знаю. Но это было слишком опасно. Я не могла так рисковать всего лишь ради твоей памяти об моём бездыханном теле. Теперь, стоя на краю, я понимаю, почему Волдеморт был столь одержим идеей бессмертия – это безумно страшно. Смерти не боится только сумасшедший, но меня пугает не столь смерть, сколько то, что за ней последует, ведь во мне, в моём теле, не только моя Душа, но и его крестражи. Ты, наверное, читая это, считаешь, что я несу какой-то бред. Или вовсе это не читаешь, что более вероятно. Было бы логично, если бы сжёг моё послание. А может и нет, кто знает. В любом случае, воспоминаниям ты, вероятно, поверишь больше. Там не так уж и много, так что не будь злюкой и посмотри их все. Хотя бы в память о прежней Гермионе. Мой разговор с Дамблдором от его лица, думала ещё один приложить, но вряд ли тебе будут интересны мои переживания о смерти Грейнджеров и вина в ней почившего директора, да та наша встреча в лесу, воспоминания о которой я тебе стёрла, но, эй, ты сам разрешил.