Не трожь Техас! (ЛП)

Витавший в клубах пара пряный аромат напоминал, что она находилась в квартире мужчины.

Выйдя из запотевшей кабинки, Никки услышала, как в дверь царапались и скулили. Издалека донесся голос Далласа, ругавший собаку. Никки почему-то вспомнила, как Нана интересовалась, нет ли у Джека домашнего питомца. Когда Никки ответила отрицательно, Нана нахмурилась и объявила, что у любого порядочного человека должен быть любимец.

Эта мысль вернула ее к открытому багажнику, и в голове в очередной раз всплыла чудовищная картина. Пытаясь затолкать неприятную мысль обратно, Никки схватила сумку. Она даже не могла вспомнить, что в нее уложила. Внутри обнаружились шорты-боксеры и топик. Вот чего Никки не нашла, так это бюстгальтера. Очевидно, подсознание решило, что лифчик ей не нужен, раз уж она так долго без него обходилось.

Она могла спать и без лифчика, но, надев топик, поняла, что тот слишком обтягивает и акцентирует внимание на «девочках» даже больше, нежели недавний «модный лук» а ля медик. Впрочем, поезд ушел. Она пальцами расчесала волосы, уложила робу рядом с дамской сумочкой и вышла, несмотря на неловкость.

***

Когда Даллас услышал, как включился душ, его мозг начал представлять Никки обнаженной, и тело загудело от предвкушения. Он прекрасно понимал, что она принимала душ не для того, чтобы слиться с ним в безудержном сексе, но определенные части тела южанина не поддавались убеждениям. Надо признать, он никогда не приглашал на ночлег женщину, если не собирался немного порезвиться с ней перед сном.

Меняя простыни и подготавливая для гостьи постель, О’Коннор вспомнил обрывки диалога, произошедшего у нее дома.

– Обещаю, что не буду тебя сегодня соблазнять.

– А завтра?

– Может, не будем загадывать?

Возвращаясь в гостиную, О’Коннор плюхнулся на диван и провел рукой по лицу. Он уже сказал себе, что ничего не будет. Сказал Тони, что ничего не будет. И на то имелись уважительные причины.

Вот еще бы их вспомнить.

Дерьмо! Он начинает давать слабину.

Уставившись на одеяло и подушку, которые ранее приготовил для себя, Даллас постарался расслабиться. Но только дверь ванной открылась, он тотчас вскочил навстречу Никки.

– Нашла все необходимое? – спросил Даллас. Бад радостно вертелся у ее ног.

– Да. Спасибо.

– Забыл спросить, хочешь ли ты чего-нибудь съесть или… выпить. – Проклятье! Она выглядела… просто охренительно! Вся такая чистая, влажная и готовая к тому, чтобы ее раздели и насытили. Волосы лежали на плечах мокрыми волнистыми прядями. В отличие от больничной робы, розово-коричневый топик обрисовывал формы и демонстрировал грудь – чудесные полушария третьего размера, от вида которых его джинсы снова стали жать. Шорты, не особо короткие и не особо обтягивающие, все же немного открывали бедро, которое показалась Далласу сливочнее мороженого и на вкус, как пить дать, гораздо вкуснее.

– Хм, нет. Мне просто нужно лечь. Я очень устала.

– Я… сменил для тебя постельное белье. – Он прошел мимо нее. Руки чесались от желания прикоснуться, прижать к себе, проверить теорию о том, что ее также влечет к нему, как и его к ней. Но Даллас знал: если так поступит, то пропадет – поэтому, не сбавляя темп, подошел к спальне и распахнул дверь.

Никки не сдвинулась с места.

– Я… я не могу занять твою кровать.

– Конечно, можешь, – настоял он, поворачиваясь к ней лицом. – Я досплю остаток ночи на диване.

– На диване лягу я. – Никки направилась обратно в гостиную.

Даллас обогнал ее и чуть не запнулся о Бада, не отстававшего от него ни на шаг. Ни за что на свете он не позволит ей спать на своем паршивом диване. На нем было удобно сидеть, но спать – сущая пытка.

– Я бы предпочел, чтобы ты заняла кровать. Я постоянно дрыхну на диване. В кровати через раз засыпаю.

Никки склонила голову и внимательно на него посмотрела.

– Тебе известно, что когда ты врешь, у тебя правая бровь выгибается?

Даллас плюхнулся на диван, откинувшись на спину, и вытянул ноги.

– Так вот, в чем дело? – Ухмыльнулся во весь рот и затолкал подушку под голову. – Никогда не мог понять, как мама безошибочно выводила меня на чистую воду.

Никки не поддержала его веселье.

– Ладно, вот какое дело. – Он нарочно напряг мышцы лба. – Я не ночую на диване постоянно, но все же предпочитаю спать на нем. – Будь он проклят, если не почувствовал, как бровь непроизвольно выгибается.

– Я тоже, – не сдавалась Никки, надув сладкие на вид губы, и Даллас смог думать лишь о том, чтобы попробовать их на вкус.

– Да, но… Я уже устроился и… – Его взгляд опустился на ее груди. Не только ее рот манил его попробовать. – И, если только ты не хочешь бороться за диван, – прямо сейчас я бы не рекомендовал этого делать – советую тебе отправиться в спальню и выспаться. Уже почти четыре утра.

Никки прищурилась. Казалось, все ее миниатюрное тело напряглось, и Даллас убил бы за возможность приблизиться и почувствовать это. Внутри нее, дабы достичь максимальной близости.