Не то, чем кажется (СИ)

— Ответь на вопрос. Нормально.

— Я ответил ведь. На фоне тебя меркнет любой чудак. Я попросту не могу никого конкретного вспомнить. Вот если бы ты дал ниточку, за которую моя память могла бы уцепиться…

— Глаза. Чернильно-чёрные. Может скрывать каким-то образом. Или специально выставлять напоказ.

— Да ладно тебе, Геральт. Мало ли людей обладают такими глазами, мало ли – предпочитают линзы именно такого цвета любым другим… мало… ли…

Лютик замолчал. Улыбка сползла с его губ, на лбу растянулось несколько длинных морщин.

— Будто бы два остывших куска угля и даже зрачков не рассмотреть на их фоне – это признаки странного типа или нет?

— Допустим.

— Тогда, Геральт, наше панибратское общение закончилось. Я буду говорить начистоту. И не потому, что тебе нужна помощь, лишь из-за боязни за свою шкуру, настолько прелестный фрак и возможности пить лучшие коктейли за счёт заведения, — Лютик наклонился к барной стойке, упёрся в неё локтями и сбавил голос на полтона. — Я беспокоюсь за моего босса, Геральт. Последнее время он сам не свой. Травит наркотой всех вокруг, подсаживает подростков на ИР-чипы, повышает проценты должникам куда чаще, чем должен, а потом выколачивает деньги силой. Несогласные отправляются на дно или ложатся под камни где-нибудь на пустыре. Никогда раньше такого не было, я всегда мог назвать «Осколок льда» настоящим райским местечком – островком удовольствия и покоя; здесь все наслаждались жизнью, теперь лишь растрачивают её, пока босс вытягивает из клуба всё, что только может. У меня стойкое ощущение, Геральт, что его подменили. Это совсем не тот человек, что был раньше. И глаза. Да. Они у него чёрные.

Геральт молчал. Толпа за его спиной продолжала бурлить – музыка не стихала ни на мгновение, лишь едва различающиеся ритмы сменяли друг друга, продолжая стучать по барабанным перепонкам. Геральт думал о том, обладают ли ещё слухом постояльцы клуба, не упадут ли они мгновенно без сил, как только музыка стихнет, в состоянии ли они ещё соображать или эйфория совсем затмила их разум. Геральт много раз видел подобное, и эта клубная толпа ничем не отличалась от сотен тысяч других – в ней не было совершено ничего особенного.

Видимо, чувства Геральта отразились на его лице, потому что бармен нервно поправил волосы и отступил чуть в сторону, открывая обзор на неприметную дверь уборной.

— Зайди. Убедись во всём сам. А затем вернись, и я дам тебе то, с помощью чего ты сможешь без препятствий добраться до моего босса.

Геральт потушил сигарету о барную стойку и направился к двери.

Внутри прохладного помещения звуки из зала глушились и заменялись шумом работающего кондиционера, разноцветный неон становился мягким фиолетовым светом потолочных ламп. Чистота была почти стерильной, воняло хлоркой и ягодным освежителем воздуха.

Геральт не чувствовал иных запахов, не слышал иных звуков, кроме этих, совершенно обычных. Но бармен предостерегал о нахождении здесь чего-то шокирующего, и Геральт не мог уйти просто так. Он прошёл вглубь помещения.

Раковины справа поблёскивали в фиолетовом свете, одно длинное – во всю стену – зеркало над ними было исписано именами, номерами и посланиями самого разного содержания. Кран одной из раковин не был до конца закручен, и бесцветные капли одна за одной срывались с начищенного до блеска металла. Они разбивались обо что-то, но не глухо, как Геральту показалось изначально, а с характерным звуком.

Геральт насторожился и, стуча подошвами сапог по шершавой плитке, подошёл ближе. Раковина была забита до отказа. Использованные шприцы, серая долготлеющая бумага и банковские карты. Геральт осторожно зацепил кончиками пальцев одну из них – ту, что лежала на самой вершине, – и осмотрел: дешёвый нищенский ширпотреб – кусок блеклого синего пластика с прямоугольным чипом в центре. Ни персонального номера, ни имени владельца, ни названия банка. Минимальное допустимое в обществе средство переноса денег и передачи их безналичным путём. Карта, защищённая трёхзначных паролем, способная хранить мизерные суммы, куда более надёжная, чем кошель, набитый бумажками, всё равно была пригодна лишь на разделение порошка на дорожки. Вероятно, она для этого и использовалась.

Геральт выпустил карту из рук. Нечто сыпучее, похожее на пшеничную муку, осталось на подушечках его пальцев. Геральт вдохнул порошок. Приятное тепло расползлось по его дыхательным путям, серией иголочных уколов прошлось по коже изнутри и почти сразу же исчезло. Это был фисштех – белая смерть, как назвали бы его в определённых кругах, – ощущения было сложно спутать с чем-либо иным. Этот наркотик оказывает влияние на обмен нейромедиаторов в головном мозге и периферической нервной системе: употребивший испытывает эмоциональный подъём, эйфорию, усиление умственной и физической активности, ускорение реакции. И просто – удовольствие.