Не своя жизнь

Прямо из больницы Оля пошла по указанному адресу. На всякий случай она позвонила в опечатанную дверь, затем спустилась во двор и обратилась к двум старушкам, устроившимся на деревянной скамейке возле бывшей прачечной, спросила, не знают ли они чего о парне, живущем в тридцать четвертой квартире.

– Так там не парень жил, а Лизавета, учительница-пенсионерка, – ответила одна из женщин, непомерно тучная, занимающая едва ли не полскамейки. И добавила с непонятным энтузиазмом: – Ее убили, вы что, не знаете?

– Не знала, – покачала головой Оля. Убийство незнакомого человека ее не слишком тронуло. По телевизору ежедневно рассказывают о нескольких убийствах – время такое.

– Был там парень, был, – вдруг вспомнила вторая старушка. Она выглядела лет на сто, лицо, как печеное яблоко, но взгляд светлых глаз ясный, и голос резкий, властный. – Он раньше на третьем этаже жил, у него еще отец-геолог погиб. Ты что, не помнишь? – обернулась она к товарке.

– А, этот? У которого мать квартиру продала и в Израиль укатила?

– Ну да.

– А ведь я его видела не раз, еще думала – к кому ходит? Вроде его ровесников в той парадной и нет. Так, говоришь, он у Лизы жил?

– У нее. Сама-то, знаешь ведь, круглый год на даче возилась. Вот и довозилась…

– Так что с Денисом, с тем парнем, который у нее жил? – перебила Оля соседок, которые, казалось, забыли о ней.

– Ты его, когда видела? – обратилась полная к древней старухе.

– Да уж не припомню: весной или в начале лета. С девушкой все ходил. Симпатичная такая… Не ночевала, нет. Часов десять вечера – и он ее провожает.

– Я и в августе его видала. У меня окна-то напротив, – кивнула в сторону толстуха. – Четвертый этаж, спускаться иной раз лень, так я окно открою и рядом сяду, хоть воздухом немного подышать. Видела его, видела. А вот однажды, уж не скажу, когда, но точно до того еще, как Лизу убили, царствие ей небесное, – старуха вдруг надумала перекреститься. – Так вот, утром, день будний был, я своих на работу выпроводила, посуду мыла и на кухне прибирала. Окно открыла проветрить – утречком воздух чистый, прохладный. Краем глаза заметила, выбежал кто-то из той парадной. Присматриваться не стала, но кроме твоего знакомого – Денис, точно, так его и звали, – туда молодые не ходят, вот я и подумала, что он. И тут вдруг скрип, свист – машина во двор влетает! Черная, бандитская – знаете, большие такие? Оттуда выскочили двое, схватили парня, и давай тузить! И ногами, и по-всякому… Да ты должна помнить, рассказывала я тебе, – вновь обернулась женщина к соседке.

– Помнить… Скажешь тоже! Я, что час назад было, забываю, – покачала головой морщинистая старушка.

– А что отец у парня геолог был, вспомнила?

– Так то – двадцать лет назад! Поживи с мое, сама до склероза дойдешь, – обиделась старшая.

– Так что с парнем? – напомнила Оля.

– Что-что? Избили, в машину сунули и укатили, – мигом закончила свой рассказ толстуха и задумчиво добавила: – А ведь после я его, Дениса этого, пожалуй, и не видела…

– Точно? А вы уверены, что это его били?

– У меня четвертый этаж, потолки высоченные, а зрение уже не очень – так что не побожусь. Но больше-то некого. В той парадной ни одного парня молодого – уж мне ли не знать!

Все, что рассказали старухи, Оля передала подруге, и этим довела ее до истерики. Елене Артемьевне пришлось признаться, что о смерти квартирной хозяйки она уже знала, сказала и о том, что в милиции заявление о пропаже Дениса не приняли.

– Так не бывает! – кричала Ира. – Не может человек просто так пропасть! Вы плохо просили! Я пойду…

– Никуда ты не пойдешь! – испугалась тетя Лена, заслоняя собой дверь. – Только попробуй! О себе подумай, о ребенке… А Денис – найдется, если жив…

Последние слова она проговорила вполголоса, для себя, но Ира услышала и закричала:

– Он жив, жив! Я знаю, чувствую!

– Успокойся, тебе нельзя волноваться!

Нельзя волноваться. Ира слышала это от всех: от тети, от врачей, от подруги, от Андрея Андреевича, который продолжал навещать ее.

Тетя Лена не уставала нахваливать Петрова: какой чуткий, неравнодушный человек, сколько сделал для них!

Андрей Андреевич привел в больницу нотариуса, и Ира подписала доверенность на ведение дел по наследству. Денег в доме нашлось немного, и пока счет Игнатьева в банке был недоступен, Петров периодически подсовывал Елене Артемьевне конверты с небольшими суммами.

За три месяца, что провела в больнице, Ира привыкла к визитам Андрея Андреевича, а тетя Лена почти сдружилась с ним.

– Даже удивительно, что такого симпатичного мужчину жена бросила, – делилась она с племянницей. – Ушла к другому, какого-то «нового русского» нашла. Представляю, как Андрей Андреевич переживал!

Ира молча пожала плечами: переживания Петрова ее не волновали, своих полно.