Не судьба

Темнота в глазах потихоньку рассеялась, и увидела, что сижу на скамье возле окна, а какая–то женщина суёт мне под язык валидол.

Кое–как доехав до станции Ильинский Погост, я слезла с электрички и нетерпеливо оглянулась по сторонам. До Круглово предстояло ещё чапать пешком по жаре целый час; сначала прямо по шоссе до Сенькино, потом налево через деревню, а потом опять налево — и до Круглово…

«Ну и нафига я буду делать такой крюк? — внезапно пришло мне в голову, — Не лучше ли прямо отсюда свернуть налево и, срезав путь, так и пойти прямиком до Круглово? Это будет гораздо быстрее».

И я чесанула через поле. Идти по жаре, по бездорожью, да ещё путаясь ногами в высокой траве было тяжело, но словно какое–то безумное умопомрачение гнало меня вперёд. Я мчалась, срезая дорогу, как на пожар, и мне представлялось, что если я как можно быстрее не доберусь до Круглово, то опоздаю и больше уже никогда не увижу Ромку.

Идти по полю становилось всё тяжелее и тяжелее. По мере того, как я шла, почва под ногами становилась более рыхлой и вязкой, а среди растительности стало появляться всё больше осоки и ивняка. Жар и духота здесь были ещё невыносимее за счёт горячих торфяных испарений и ядовито–сладкого запаха какого–то неизвестного мне болотного растения. Не было никаких сомнений, что передо мной болото; но я колебалась только один миг.

«Вперёд, только вперёд!» — стучало в моей голове. И я, с трудом преодолевая слабость и головокружение, ломанулась прямо в болотную жижу.

Вдруг в осоке прямо передо мной что–то зашевелилось и шипением проползло прямо у моих ног. «Змея!!» — в ужасе отпрянула я. Крик застрял у меня в горле, ибо ничего на свете я не боялась так сильно, как змей.

— На помощь!! Помоги–и–и-те!!!! — отчаянно завопила я срывающимся голосом.

Но кричать о помощи здесь было так же бесполезно, как в пустыне. Кругом было только поле, болото и заросли ивняка; за километры в округе не было ни одной живой души. Крик мой, поднявшись над болотом, замер где–то в верхушках ив и исчез, потонув в раскалённом безмолвии шатурских торфяников.

Глава 7

В полутрупном, полубессознательном состоянии, с ног до головы вымазанная илом, изрезанная осокой и изъеденная в кровь болотной мошкарой, я вывернулась, наконец, из проклятого болота. На меня, наверное, было страшно смотреть: вся в иле, крови и грязи, сбрендившая с ума и полудохлая, я была похожа не то что на болотную кикимору, а, скорее, на самого Фредди Крюгера. Я понимала, что Ромка испугается, если увидит меня такой, но, тем не менее, издыхая, ползла вперёд из последних сил, как тот золотоискатель в канадской тундре из рассказа Джека Лондона «Любовь к жизни».

Я ползла по полю на четвереньках, ползла как червь, ибо встать и принять вертикальное положение у меня уже не было никаких сил. Впору было остановиться, лечь и издохнуть прямо там, но только желанная цель в виде Ромки не давала мне это сделать.

«Сейчас отдохну, и опять полезу; потом опять, опять отдохну, и опять полезу… — подстёгивала я сама себя, — Так и вылезу на дорогу; ну, а там до Круглово рукой подать… Доберусь в Круглово, там опять отдохну — и к Ромке… Милый Ромка! Наконец–то скоро я буду рядом с тобой…»

Я плохо помню, как добралась до Круглово. Выбравшись на асфальтированную дорогу, я раз десять садилась отдыхать. В довершение ко всему уже на подходе к деревне меня хватил солнечный удар, но я продолжала упорно плестись вперёд, несмотря на то, что перед глазами уже всё плыло.

И только тогда я своему сознанию оборваться позволила, когда увидела, что навстречу мне идёт она. Танька…

Двое суток я провалялась пластом в постели. Во всём теле была такая слабость, что лень было даже рукой пошевелить. Танька носила мне на террасу еду; похоже, мой «подвиг» настолько поразил и шокировал её, что она даже относиться ко мне стала по–другому.

— Я, конечно, могу не спрашивать, ради кого были все эти подвиги, — как–то под вечер сказала она, — Но ты зря приехала. Совершенно зря…

— Почему зря? — спросила я, чувствуя, как внутри что–то обрывается.

— Потому что его нет, — сказала Танька.

От её тона мне стало не по себе.

— Как? Он опять не приехал?

— Он и не приедет, — пробормотала она в подушку.

Кровь плеснулась мне в голову. Я порывисто вскочила.

— Почему? Что ты скрываешь? Ты что–то знаешь о нём?!

— Знаю, — негромко сказала Танька.

— Что?

— Его посадили, — последовал ответ.

Я ничего не соображала. Это не укладывалось в голове. Ромку посадили в тюрьму? За что?! Хотя, я понимала, что в данном случае это идиотский вопрос — «за что». Даже зная его всего один день, нетрудно было догадаться, что этот парень может по своей безбашенности ещё не таких дел наворотить.

— Ты помнишь Грихана? — спросила Танька.

— Честно говоря, не очень…

— Это друг Ромкин, они часто вместе бухали. Так вот, Грихан захотел косануть от армии… Ну, а Ромка — ты ж его знаешь — для друга последнюю рубаху снимет. Спрятал он Грихана в подвале своего дома, всю зиму Грихан там прокантовался. А жрать–пить что–то надо. Плюс наркота…

— Наркота?! — в ужасе переспросила я.