Не спи под инжировым деревом

Участок был ухоженным, с крепкой оградой, удачно расположенный между несколькими густыми соснами и парой лиственных деревьев, названия которых я не знаю. От всей этой растительной роскоши почти весь участок, наверное, в солнечные дни находился в тени, а сегодня деревья немного защищали его от дождя. Который, кстати, неотвратимо превращался в ливень. Тяжёлый, ворочающийся гром раздался совсем близко, словно прямо над нашими головами по деревянному столу прокатился гигантский бильярдный шар. И, будто этот звук был условным сигналом, ливень обрушился на нас с такой силой, что мелкого Ниязи чуть не сбило с ног.

– Следуй за мной! – приказал Ниязи и, увязая ногами в мгновенно размякшей земле, кинулся в сторону склепа. Я – за ним. Дождь оказался неожиданно и неприятно холодным. Кроме того, мне не хотелось стать мишенью для какой-нибудь неразборчивой в связях молнии.

Склеп был ограждён достаточно высокой решёткой, но воротца болтались открытыми, как и дверь в сам склеп. Мы с Ниязи втиснулись внутрь. Строго говоря, это строение нельзя было назвать склепом. Гробов с телами там, разумеется, не было, а были могилы, которые кто-то почему-то решил поместить внутрь мавзолея. Я посмотрел наверх. Мне показалось, что каменные плиты перекрытия лежат криво и в любой момент могут обвалиться. А что, если, не выдержав этого последнего испытания ливнем или же поражённый молнией, купол мавзолея всё-таки обвалится, и мы с Ниязи навсегда останемся погребёнными под его обломками вместе с давно умершими членами этой незнакомой нам семьи? А что, если весь род вымер или перебрался в другую страну и эти могилы уже давно никто не навещает, и тогда наши тела не найдут вовек, потому что мы даже не сказали никому, куда направляемся?

Так я размышлял, а Ниязи вытащил из кармана бумажную салфетку и протянул мне. Я взял салфетку и нагнулся протереть свои кроссовки, но занятие оказалось бессмысленным. Когда мой взгляд случайно упал на обувь Ниязи, оказалось, что этот ловкач как-то сохранил её в первозданно-чистом виде. Мне даже обидно стало. Тем временем он вытащил из другого кармана смартфон и задумчиво уставился в него.

– Думаю, вай-фая здесь нет, – съехидничал я.

– Здесь и связи нет, – сумрачно ответил Ниязи, как бы намекая на всю бедственность нашего положения.

– Значит, нам суждено окончить свои дни здесь, умерев от голода. – Я сделал попытку пошутить, а сам покосился на расшатанные плиты купола.

Не прекращая попыток выжать из смартфона хоть немного интернета, Ниязи вальяжно присел на одну из могил и принялся тихонько насвистывать что-то попсовое. Я в некотором смущении разглядывал стены нашего тесного пристанища.

– Смотри, кто-то нарисовал тут перевёрнутую пентаграмму.

Ниязи, не поднимая головы, пробурчал:

– Угу, – а через пару секунд издал радостный вопль: – Интернет появился!

Причина его радости была мне совершенно не ясна, хотя, может быть, он там переписывался с какой-нибудь девушкой. Я никогда не расспрашивал его о личной жизни. Меня бы не удивило, окажись он девственником или, наоборот, будь у него куча разных баб, грызущихся между собой из-за него. С такими, как Ниязи, ни в чём нельзя быть уверенным.

А дождь всё лил, и силы его не иссякали. Это было странно – летние ливни обычно короткие. Дорожки кладбища на глазах превращались в непроходимые топи. Я уже мысленно проклинал Ниязи за то, что он ухитрился притащить меня сюда именно сегодня, ну надо же!

Спустя пять минут грохнуло так, что у меня чуть не раскололся череп, а склеп содрогнулся и осветился словно сценическими прожекторами. Супермолния ударила где-то совсем рядом, и это вызывало неуютное чувство незащищённости.

И тут я почувствовал, как что-то осторожно прощупывает мою… хм, самую крупную мышцу. Взрывная смесь страха и возмущения подбросила меня на месте.

– Ай! – крикнул я. – Кто-то ущипнул меня за задницу!

– Это не я, – оперативно открестился Ниязи.

– Конечно, не ты. Я же сидел на… – Нервно кивнув головой на могилу, которая вроде бы выглядела совершенно обычно, я отодвинулся от неё настолько далеко, насколько мог.

– Потому предал их Бог постыдным страстям: женщины их заменили естественное употребление противоестественным; подобно и мужчины, оставив естественное употребление женского пола, разжигались похотью друг на друга, мужчины на мужчинах, делая срам и получая в самих себе должное возмездие за своё заблуждение, – произнёс вдруг Ниязи изменившимся голосом, а потом, увидев моё лицо, рассмеялся: – Новый Завет, текст Послания к Римлянам. Вечно я запоминаю всякую чушь. Не обращай внимания.

Обдумать произошедшее и найти ему разумные объяснения мы не успели: откуда-то раздался телефонный звонок. Это был пронзительный дребезжащий звонок, так звонили дисковые телефоны, и звук почти заглушался шумом бушующей грозы, но и тихим он звучал жутковато в этом месте, потому что источника у него не было и быть не могло.

Мы с Ниязи посмотрели друг на друга, причём в моём взгляде, видимо, отразилось какое-то подозрение, потому что Ниязи быстро сказал:

– Я тут ни при чём.