Не по совести

– Очень на это надеюсь, – поблагодарила Холод подругу и, наполнив прекрасные очи благодарственными слезами, обняла ее с чувственной нежностью, но не как обычную приятельницу, а как любимую и дорогую сердцу сестрицу.

Та ответила ей в точности таким же выражением чувств и эмоций, а роняя на гладкие щеки соленую влагу, с энтузиазмом воскликнула:

– Звони, ежели что, по делу и просто так – не забывай! Мне тоже ведь интересно, как идут ваши дела; я же по мере возможности буду вас навещать – не терпится познакомиться с твоей милой дочуркой.

На этом сердечное прощание посчитали законченным, и Азмира отправилась по необходимому назначению. Она прибыла в больницу намного раньше, чем ей было днем раньше предложено, в связи с чем ей пришлось дожидаться, пока в конце концов у ее маленькой девочки не закончится действие введенного ей накануне сильнодействующего снотворного. Санитарка, взявшаяся проводить их до следующей лечебной палаты, пояснила, что теперь им необходимо перебраться в другое здание, более элитное и комфортабельное, где им оплатили отдельную благоустроенную палату; там, как она пояснила, имелись все необходимые для нормальной жизни удобства. Холод была приятно удивлена столь трогательному вниманию, показавшемуся ей несколько необычным; однако и зацикливаться на выяснении истинных его причин она тоже не стала, легко догадавшись, чье именно это прямое участие; единственное, направляясь вслед за медицинской сотрудницей, перевозившей коляску с ребенком, Азмира, воодушевленная столь сентиментальным вниманием, сделала по этому поводу лишь одно замечание: «Это отец».

Глава XXV. Выписка из больницы

С тех пор минуло чуть более двух недель. Диана уверенно шла на поправку; ее молодой организм успешно заживлял все те серьезные повреждения, которые причинила ему московская фифа, беспардонная и бессовестная, отличавшаяся вздорным характером; уже через неделю девочке разрешили вставать с кровати и начинать потихоньку восстанавливать опорно-двигательную систему, что у нее получалось вполне эффективно; в любом случае пришло то самое время, когда дальнейший вопрос о пребывании пациентки в лечебном учреждении уже более не стоял, – она вполне могла продолжать оздоровление, находясь вне стен областной детской больницы и исцеляясь амбулаторно.

В первую и вторую недели малышка неоднократно интересовалась у матери, по какой причине ее не навещает родитель (разумеется, она в виду имела Андрея).

– Мам, – говорила она в таких случаях, – а где мой дорогой папочка? Почему он к нам не приходит? Он что, обо мне позабыл?

Азмире не хватало ее женского мужества сказать девочке правду, и она предпочитала придумывать всякие небылицы, в основном сводившиеся к его занятой служебной действительности.

– У него много работы, – отвечала мать на настойчивые вопросы требовательной дочурки, – он никак не может к нам вырваться, ведь ты же знаешь – ему необходимо ловить жестоких преступников.

Такое объяснение Диану пока успокаивало; однако каким-то своим детским чутьем, необъяснимым и ее пониманию неподвластным, она все же предполагала, что в их семье случилась какая-то большая беда, и, озабоченная, не находила покоя; каждый новый день малютка начинала с вопроса, когда же к ней наконец-то приедет родитель. В итоге матери даже пришлось отказаться от телефона, спрятав его в кабинете у доктора, а чтобы не вселять в дочку лишние подозрения, она в этом случае объяснила, что в больнице очень строгие правила и пользоваться смартфонами там категорически воспрещается; она отчаянно врала, чтобы не травмировать еще не окрепшую психику маленькой девочки, любимой ею безраздельно и безгранично; с другой стороны, девушка прекрасно понимала, что когда привезет смышленую дочурку на квартиру к Гордеевой, то все равно придется рассказать ей всю жуткую правду. Зато их непрерывно продолжал навещать Владислав, прибывая всегда вместе с новоиспеченной сестрицей; в течении первых суток он провел необходимый тест ДНК и теперь уже нисколько не сомневался, что у него появилась еще одна дочка, подкрепляя неоспоримую уверенность составленным по всем правилам документом. Кстати, первый раз, когда он приехал, Диана, увидев знакомого человека, радостно закричала:

– Дедушка! Мой самый любимый дедушка!

Ее ошибка была очевидна и нисколько не удивительна, ведь, как известно, братья являлись абсолютными близнецами и ни в чем не отличались в своей полностью одинаковой внешности. Малышка раскрыла ему свои маленькие объятья, непременно желая обняться с дорогим человеком, «пропадавшим» на длительный временной промежуток; но… в тот же миг мама не замедлила развеять ее удивление.

– Детка, послушай, – промолвила она опечаленным голосом, – пойми, этот дядя не может быть твоим дедушкой – ты же вроде бы должна знать, что он умер? – в то же время этот человек тебе нечужой, потому что он его родной брат; а эта красивая девушка, что стоит рядом с ним, – она? – получается, твоя тетя.