Не нужно молчать

Десятиклассники, ответственные за организацию Весеннего бала, наняли диджея из Айова-Сити. Музыка оказалась прилипчивой и постепенно вытеснила неуютное ощущение, весь день преследовавшее меня в школе. Именно этого недоставало сегодня в воздухе: смеха и восторженных криков трехсот старшеклассников, прыгающих в нелепых нарядах под заразительные ремиксы.

Пока одна песня перетекала в другую, Фиби объяснила, что этот диджей играет на всех крупных вечеринках в Айовском университете и выступает в клубах Нью-Йорка, Майами и Лос-Анджелеса. Она дошла примерно до середины его резюме, когда две Трейси (которые все‐таки решили не игнорировать вечеринку после строгого внушения, сделанного им в столовой) хором завизжали, услышав знакомую мелодию. На обеих были старые юбки-пачки и балетки, откопанные в «танцевальном отделе» магазина Конни. Они выбежали в центр площадки, и Рэйчел накинула воображаемое лассо на Кристи, которая тут же скрючилась и поплелась за ней шаркающими шагами, будто преодолевая двойную гравитацию. Сочный ритм мягко стучал по груди: «Делай с моим телом что хочешь, что хочешь…» Бен – отличный танцор. Он знает, как двигаться, и что самое важное – куда при этом девать руки. Никакого сравнения с парнями, которые на дискотеке чувствуют себя неловко, считают шаги или так усердствуют, что это начинает вызывать смех. На Весеннем балу он затмил всех, кроме Уайетта, который отплясывал вместе со своими коллегами по мюзиклу. Девочки, играющие Сэнди и Бетти, зажали его с двух сторон, умудряясь вешаться одновременно на него и друг на друга. Не успела я кивнуть на них Бену, как музыка снова сменилась, и площадку заполнил проникновенный женский голос.

Детка, детка, слышишь, слышишь?..

Бен положил руки мне на талию, притянул ближе и чуть нагнулся, чтобы наши лица оказались на одном уровне. Я обвила его шею руками. Синхронные движения наших тел заставили померкнуть все остальное. Затем наши губы встретились, и танцпол растворился в небытии. Остались только объятия и музыка, которая накатывала на нас, подобно морским волнам.

Где же ты была всю жизнь?..

У меня слегка задрожали колени. Бен с улыбкой потянул меня в центр зала.

– Тут посвободнее, – сказал он. – Все в порядке?

Я кивнула, но Бена это, видимо, не убедило.

– Давай чего‐нибудь выпьем, – предложил он.

– А если диджей поставит что‐нибудь классное и мы все пропустим?

Он покачал головой.

– Пока ты рядом, я не могу пропустить ничего классного.

Напитками заведовали несколько мам-добровольцев из родительского комитета. Они суетились за столом в конце коридора, наполняя черпаком пластиковые стаканчики, – настоящие метрдотели с гвоздичками в петлицах и улыбками до ушей. Каждый стакан они украшали дольками лайма или засахаренными вишнями и, вручая заказ, охотно болтали со всеми желающими. Пока мы стояли в очереди, я прислонилась спиной к Бену, и он приобнял меня за талию. Магия бала опьяняла здесь не так сильно – наверное, из‐за холодного света флуоресцентных ламп. Бен притих; я чувствовала, что мыслями он в другом месте.

Я попросила коктейль «Шерли Темпл», Бен взял вишневую колу, и мы выскользнули через черный ход на улицу. Дворик, примыкавший к столовой, казался сейчас другой планетой в миллионах световых лет от спортзала. Свежий ветер заставил мою кожу покрыться мурашками и еле слышно прошелестел подолом платья. Мы устроились на лавочке за ближайшим столиком.

– Все в порядке? – Настала моя очередь задать этот вопрос.

– Пожалуй. Просто… Немного расстроен.

– Из-за репортеров?

– Из-за них тоже. – Бен разломил в пальцах кусочек льда и устремил взгляд в угол двора, где мы прошлой осенью вместе откапывали окаменелости. – Но в основном из‐за мамы.

– Опять «Пауэррейд»?

Бен закрыл глаза и покрутил шеей, пытаясь сбросить напряжение.

– Туалетная бумага, – ответил он бесцветно. – Забила все шкафчики в ванной.

Я не раз видела по телевизору людей со странностями. Например, женщину, которая пристрастилась к поеданию отбеливателя, или мужчину, который спал в гараже, потому что в доме некуда было шагу ступить из‐за газетных подшивок за тридцать лет. Легко смеяться, если знаешь, что с тобой такого точно не произойдет.

Или с кем‐то, кого ты любишь.

Последняя мысль пришла буквально ниоткуда – и мне пришлось прикусить язык, чтобы случайно ее не озвучить. Я взяла Бена за руку, и он, переплетя свои пальцы с моими, легонько их сжал. Некоторое время мы сидели в тишине, в потемках, вглядываясь в ночь и прислушиваясь к смеху и музыке, которые доносились через стену.

– Мы выехали сегодня одновременно, – сказал Бен. – Я к тебе, а она в магазин.

– Опять за туалетной бумагой?

– За бумажными полотенцами. Я ее просил прекратить. В гараже больше нет места. Боюсь, дальше она примется за гостиную.