Не навреди ему

Я сделала все, что делаю обычно, перед тем как надрезать. Каждый шунт был присоединен идеально. Каждый шаг был правильным, до и после того, как я его убила. Шанс, что на аорте будут видны следы преступления, мал; она была так сильно порвана, что Марго даже не могла захватить ее. Но меня по-прежнему снедают сомнения.

Мне нужно было его разрезать, когда я осталась одна. Нужно было лучше замаскировать то, что сделала.

Раздается звонок в дверь.

Я замираю, слушая восторженный лай Мишки, который несется в коридор. Телефонного звонка не было. Они бы, наверное, позвонили, прежде чем везти сюда Зака, правда? Но мысль о том, что он сейчас стоит за дверью, заглушает голос разума. Я бегу к двери и распахиваю ее.

На пороге стоят двое незнакомцев.

Женщине лет пятьдесят, у нее мышиного цвета волосы и бледно-голубые глаза, она одета в квадратный черный костюм и мужские ботинки на плоской подошве. Человек рядом с ней сильно моложе и на голову выше нее.

У них обоих в руках жетоны.

– Доктор Анна Джонс?

Я не могу отвести взгляда от их жетонов. Сердце толкается мне в грудную клетку.

– Да?

– Я инспектор Рэйчел Конати. Это мой коллега, сержант Марк Райан. Мы можем войти?

Я поражена и теряю дар речи. Они не могли так быстро узнать об операции. Какими бы ни были подозрения, больница всегда сначала проводит собственное расследование, а потом уже заявляет в полицию. Они не могли рисковать тем, что новости выплывут наружу; это была бы медийная катастрофа. Им нужны доказательства.

– Доктор Джонс?

Я чувствую, что камера в дверном проеме уставилась на меня, глазок впился мне в макушку. Мишка извивается у моих ног, пытаясь протиснуться к гостям. Я засовываю телефон похитителей в карман.

– К сожалению, сейчас не слишком подходящее время.

Она хмурится.

– В данный момент мы расследуем серьезное преступление, совершенное в этом районе, и весь день беседуем с вашими соседями. Это не займет много времени.

Они ее нашли.

Слова похитителей звоном отдаются у меня в голове.

Как только пациент будет мертв и в случае, если ни у кого не возникнет никаких подозрений, мы начнем процесс возвращения вашего сына…

…ни у кого не возникнет никаких подозрений.

Если они войдут, похитители об этом узнают. Я тяну дверь на себя.

– Сожалею, но, боюсь, вам придется подождать до завтра.

На лице инспектора не отражается никаких эмоций, губы сжаты в прямую линию. Молодой человек рядом с ней, напротив, бросает любопытный взгляд мне за спину, пытаясь рассмотреть дом.

– Мы расследуем очень серьезное преступление, доктор Джонс, – говорит она бесцветным тоном. – Боюсь, это не может ждать.

У меня в груди поднимается паника, слезы отчаяния жгут белки глаз. Я откашливаюсь и отступаю назад.

– Хорошо, но я жду важного звонка, поэтому не смогу уделить вам много времени.

Они заходят в дом, пройдя под камерой. Я на трясущихся ногах веду их в гостиную и предлагаю им сесть. Они садятся на диван, по очереди осматриваясь. Взгляд одного из них всегда прикован ко мне.

– У вас чудесный дом, – говорит инспектор Конати.

– Спасибо, – отвечаю я, опускаясь в кресло.

Я чувствую, что на меня смотрит камера, висящая у них над головами. Вся моя сила воли уходит на то, чтобы не поднять глаза и не бросить туда умоляющий взгляд.

Я не виновата.

– Вы сказали, что расследуете серьезное преступление?

– Боюсь, у нас плохие новости, – говорит инспектор Конати. – Вашу соседку, Полу Уильямс, вчера утром нашли мертвой.

Я прижимаю ладонь ко рту. Слезы, которые копились с тех пор, как я открыла дверь, нашли выход.

– О господи…

– Понимаю, что это может стать для вас шоком.

– Как? – запинаясь, спрашиваю я. – Когда?

– Это мы и пытаемся выяснить. Очевидно, это было убийство.

– Убийство? Нет, этого не может быть. На нее напали, хотели ограбить?

– Мы так не думаем. Вы замечали какие-то новые лица? Перемены в обычных действиях Полы?

Я притворяюсь, что вспоминаю, но думать могу только о камерах, которые за нами наблюдают. Одна направлена мне в лицо, другая на них. Я представляю себе, как похитители смотрят запись, держа пистолет у головы моего малыша.

– Нет, – отвечаю я. – Пола замечательная, нормальная женщина. То есть была ею. Человек редкостной доброты. Она стала членом нашей семьи.

– Ваша соседка миссис Ховард сказала, что Пола помогала вам с ребенком.

Сердце у меня падает при мысли о том, что они поговорили с Дженни. Это местная сплетница, и она точит на меня зуб с тех пор, как я отказалась вступить в ее книжный клуб и в комитет по безопасности района.