(не) мой соавтор

— Вот так бы на Луне, — произнёс голос Антона в наушниках. — Лунные вертолёты над лунными бензозаправками и лунными теплоцентралями, а? Проклятье, если бы там только была атмосфера.

— Да ладно, — хмыкнула я. — Построй на Луне теплоцентраль, и там тут же отключат горячую воду.

— Ммм. — Антон погладил мои пальцы в своих. Мы смотрели в противоположные стороны, не разнимая рук, и это накладывало какой-то сумасшедший стереоэффект, словно мы оба видели Москву с обеих сторон вертолёта. — Как думаешь, о чём они будут думать в этот момент? Трикстер и агент Пирс?

— Когда мы будем завершать их историю? — Я задумалась. — Об ужине, наверное. О горячем душе, о чистых простынях. О сексе, может быть. Ну, такие, бытовые вещи.

— «Мы сделали дело, дайте гамбургер?» Читатель не поймёт, Рэйн.

Я повернула голову, и наши взгляды встретились.

— Тогда Трикстер думает о том, что здорово иметь такого напарника, — произнесла я в гарнитуру. — Который всегда прикроет спину и обязательно вернёт тебя домой.

— Хм. Вопрос ещё, к кому домой.

Я подняла бровь.

— О, мы уже дошли до «к тебе или ко мне»?

Антон кашлянул, указывая смеющимися глазами на пилота, и я тут же смущённо замолчала. Под нами проплывали залитые вечерним светом транспортные развязки. Ужасно хотелось взять тонкие нити дорог, вытянуть их и распрямить. Или закинуть в небо.

— Вдохновение, Рэйн, — проговорил в моём ухе Антон. — Всё, чего ты хочешь от нашего эпилога… возьми его здесь. А фейерверки мы ещё устроим.

— Без цензуры.

— Без цензуры, — согласился он. — Правда, это будут уже немного другие фейерверки. Но идея мне нравится.

Его пальцы поднялись чуть выше моего запястья, легко-легко провели вверх с двух сторон, и я почувствовала, как сбивается дыхание. Дьявол, я же не дотерплю до дома.

Я перевела взгляд на широкое мягкое сиденье.

— О чём бы мы сейчас оба ни думали, — быстро сказала я, — предлагаю перестать об этом думать прямо сейчас.

Но Антон даже и не думал убирать руку. Как и прекращать того, что пальцы его обеих рук делали с моей кистью. Чёрт, уже от одного этого…

— Боишься, что не сможешь сосредоточиться, Трикстер?

— О, я проложу нам курс, агент, — сдавленным голосом произнесла я. — Только не жалуйтесь на пункт назначения.

Ладони Антона сжали мою руку.

— А ведь это самое главное в любой истории, — негромко произнёс он. — Что герои нашли свой пункт назначения.

— Ты нашёл свой? — серьёзно спросила я. — Потому что я, кажется, да.

— Гений и доктор наук, заграбаставший себе не худшего соавтора в мире? — хмыкнул Антон в наушниках. — Ну, конечно, ещё есть над чем работать…

— Когда-нибудь, агент Пирс, вас выкинут из вертолёта за инсубординацию.

— Только вместе с тобой, Трикстер.

Я перестала обращать внимание на шум. Остался только полёт, только ночные огни под тёмно-синим небом, только огоньки машин и развязок, высотки и торговые центры — город. Миллионы жизней. Фантастически интересных, потрясающих, умных и добрых жизней. Как жаль, что никто про них не пишет.

— Про злые и злодейские жизни наверняка вышло бы ещё интереснее, — пробормотала я. — Может, зря мы не увлекли агента Пирса на тёмную сторону, а?

— Тогда бы ты его не полюбила, — серьёзно сказал Антон. — Потому что тебе нравятся другие парни. Те, кто не хочет причинять боль тем, кто им дорог. Другое дело, что они тоже ошибаются, и… прости, Трикстер. Я правда не хотел. Тогда.

— Я знаю.

Его рука легла мне на плечо, и мы вместе смотрели на ночной город.

— Но плохие парни мне всё-таки нравятся, — задумчиво произнесла я. — Например, они давно угнали бы этот вертолёт.

На этот раз в наушниках кашлянул пилот.

— Мы шутим, — немедленно сказала я. — Мы хорошие.

Пальцы Антона сжали мои.

— Угоню тебе вертолёт на день рождения, — пообещал он. — Но сейчас твоя точка назначения ждёт. Мы возвращаемся домой.

Его рука мягко развернула меня за подбородок, когда вертолёт начал снижаться, и я первой нашла его губы.

Поцелуй в наушниках и с гарнитурами вышел чудовищно неловким. Но мы не могли не попытаться.

— Вытащил я тебя из домика? — спросил Антон, уткнувшись в мой лоб.

— Вытащил, — тихо сказала я. — Одной ногой точно.

— Тогда сначала едем к тебе за ноутбуком, а потом ко мне писать. В четыре руки, помнишь?

Я сжала его пальцы в своих под вертолётный стрёкот. Именно такой кадр, я знала, мы и поставим в титрах.

— Помню. И знаешь что? Последнюю строчку пишешь ты.

— Нет, ты.

Я вздохнула.

— Кажется, мы не договоримся, агент.

— Договоримся. И договорим. Обо всём на свете, Трикстер. — Кончик его носа коснулся моего. — Ведь это мы. Два непризнанных гения, которым совершенно возмутительно недодали ежевично-кофейного варенья к мороженому. А у меня в холодильнике как раз есть и то, и другое.

— Искуситель.

— Всегда.

Последняя сцена. Последняя точка. Так не хочется расставаться — и одновременно так тянет в совершенно новую историю. Писатели — адреналиновые наркоманы почище мотоциклистов: азарт, который пляшет на кончиках наших пальцев, не заменить ничем. Возможно ли вообще от такого отказаться?

Невозможно, подумала я, глядя в глаза Антона и видя в них ночной город. Невозможно. Никогда.

Ведь правда?