(не) мой соавтор

Он зарылся в мои волосы носом.

— И ведь не поспоришь, — пробормотал он, касаясь моего затылка губами. — От этого агента Пирса всего можно ожидать. Кстати, а я заслужил незабываемую ночь?

— Только если ты принёс кокосовый торт. Ведь сегодня День кокосового торта, в конце концов.

— Не поверишь.

Антон на миг выпустил меня из рук, и я почувствовала, как он наклоняется. Что-то зашуршало — и в моих руках оказалось круглое пирожное в бумажной розетке, посыпанное кокосовой крошкой.

— Чисто символически, — заметил Антон. — Но если это не считается за тортик, я готов понести заслуженное наказание.

— Пополам, — решительно произнесла я, передавая ему половинку вместе с розеткой. — И…

Я выдохнула, глядя на пирожное. Обернулась к нему.

— … Чуть позже.

В следующую секунду мы уже целовались.

Глинтвейн и пирожные аккуратно были поставлены на землю, а секунду спустя мы плюхнулись туда сами.

— Будет холодно, — предупредил Антон, тут же закрывая мне рот поцелуем.

Да и плевать, ответила я ему одними глазами, расстёгивая молнию его куртки.

Звёзды завертелись над головой, а потом оказались где-то далеко-далеко. Была лишь сухая трава, сброшенные куртки, горячее плечо под расстёгнутой рубашкой и совершенно невозможные пальцы, по которым я так скучала.

— А такси… — успела сказать я.

— Твоё я отпустил, моё далеко, — пробормотал мне в шею Антон. — Не переживай. И не думай.

Дурацкая одежда. К счастью, она скидывается так легко. Вся, целиком, несмотря на холод, расстёгнутая, сброшенная и ненужная. Чертовски холодно и жарко одновременно, потому что так прижимаешься друг к другу всем телом, от лба до бёдер, начинает кружиться голова, и остановить это безумие под звёздами уже невозможно. Да и не очень-то хочется.

— Из-за пирожного? — с иронией шепнул в ухо Антон.

Я качнула головой.

— Из-за тебя. Это же ты. Насовсем?

— Насовсем, — подтвердил Антон, притягивая меня к себе. — Совершенно насовсем.

И нисколько не холодно.

Наконец одевшись, я тут же приникла к горячему глинтвейну, чтобы не замёрзнуть. Незаметно для себя проглотила половинку пирожного, тайком облизываясь на вторую. И не сразу заметила, что Антон устанавливает что-то на треножник.

Телескоп. Самый настоящий переносной телескоп.

— Ну ничего ж себе, — потрясённо произнесла я вслух.

— Смотри. — Антон оторвался от окуляра. — Была когда-нибудь в лунных Альпах?

— Да так, пару раз на рейсовом автобусе, — пробормотала я, приникая к телескопу. И замерла.

Ух ты.

Огромное серое пространство. Наверняка там жутко скучно, подумала я: камень и камень и камень, и ничего больше. Но чёрт подери, это же была настоящая Луна! Та самая, воспетая поэтами, царица ночи и так далее.

Я вгляделась в бесцветные кратеры ещё раз. Хм.

— Циник во мне сказал бы, — сообщила я, — что эта ваша романтическая любовь — она как Луна. Издалека красота несказанная, а вблизи что-то серое, скалистое и совершенно неинтересное.

Антон присел рядом и обнял меня за плечи.

— Думаешь, так и есть?

— Ну… — Я обернулась и улыбнулась ему. — Наверное, циник во мне — это немножко разочарованный маленький ребёнок, которому не хватает ярких фейерверков.

— Фейерверков? — задумчиво сказал Антон. — Точно?

На его лице появилась странное выражение.

— Только не говори, что ты захватил с собой и ракетницу, — потрясённо сказала я.

Антон покачал головой.

— Не в этот раз. Вообще это было следующим пунктом моей программы.

Мы переглянулись и засмеялись.

— Хочу ещё немного посмотреть на звёзды, — шёпотом сказала я. — Можно?

— Они все для тебя.

Ни один парень ещё не дарил мне звёздного неба, подумала я, откидываясь в его руки. Надо будет подарить ему что-нибудь взамен. Может, пару океанов? Или остров с далёким маяком, куда мы приедем на моторке с палаткой?

Я вспомнила второй «Остров», мотнула головой и вновь приникла к окуляру телескопа, отгоняя воспоминания. Нет. Не хочу думать об этом сейчас. Только звёзды. Яркие-яркие звёзды и немного глинтвейна.

Через две с половиной вечности Антон тронул меня за рукав.

— Ты уже дрожишь. Поехали домой, Рэйн. Ещё вернёмся, если захочешь.

Я неохотно встала, подхватив пустую термокружку.

И тут у Антона звякнул телефон. Новое сообщение.

Его палец скользнул по экрану. Несколько секунд он вглядывался в строки: кажется, сообщений было не одно, а больше.

А потом размахнулся и выкинул телефон.

— Ого, — только и сказала я.

— А ну его, — беспечно сказал Антон. — Всё равно хотел номер сменить.

— Даже если ты его сейчас подберёшь, жест всё равно эффектный, — заметила я.

Антон отмахнулся.

— Каждый раз, когда его вижу, вспоминаю тот звонок в Одессе. Не хочу и не буду.

И глядя на него, я вдруг поверила: не хочет и не будет.

Ещё один шаг вперёд, подумала я, когда мы ехали в такси домой рука в руке. К теплу, к сонному уютному молчанию, к разговорам обо всём и ни о чём.

К чему-то очень хрупкому и потрясающему, чему я пока не могла дать названия. Но была совершенно уверена, что нужные слова мы найдём.

Писатели мы или кто, в конце концов?

Глава 25