(Не) люби меня

Только вчера Дидье видел это тело безо всяких покровов, и сейчас невольно представлял ее себе обнаженную — с гладкой, как у кобылицы кожей, стройную, гибкую и удивительно сильную.

— Лошадь кажется крохотной, — продолжал сэр Лимерик, — но готов поклясться, она выдержит недельный переход и будет все так же резва.

— И хвост у нее задран, как у сучки, просящей случки, — насмешливо сказал принц, понизив голос, чтобы слышали только отец и ближние слуги.

— Это особая порода, — объяснил мажордом. — Говорят, эти лошади и в самом деле преданы, как собаки. Посмотрите, леди Верей почти не правит поводьями. Мне кажется, лошадь слушается ее голоса. Такое понимание редко бывает между хозяином и животным. Надо отдать леди должное — она умеет подчинять… зверей.

Дидье сделал вид, что не расслышал последних слов, а принц вынужден был признать правоту сэра Лимерика.

— Ваша, правда, наездница она знатная, — сказал принц и добавил: — Верей рассказывал, она скачет на нем с таким же пылом.

— Что за сплетни? — спросил Дидье резко, не отрывая взгляда от Дианы, которая метнула в цель последний кинжал, а потом взбодрила лошадь, заставив ее встать на дыбы, чем вызвала новую волну восхищения.

— Это не сплетни, — заявил принц, прищурившись на всадницу в черном. — А еще Верей рассказывал, что она выщипывает волосы — везде гладкая, как персик. Он прямо слюни на нее пускает. го тут не поспоришь — горячая девка. Гакои место где-нибудь в монастыре святой Магдали…

Он не договорил, потому что крепкая отцовская оплеуха отбросила его на спинку кресла. Дидье ударил сына коротко, без замаха, даже не глядя, и мало кто понял, что произошло. Только мажордом кашлянул в кулак, да королева бросилась к сыну, который зло сверкал глазами на отца.

— Ты будущий король, а не сплетник из подворотни, — сказал Дидье. — Изволь вести себя соответственно своему положению.

Дреймонд хотел ответить, но мать предостерегающе схватила его за руку, покачав головой.

— Бить принца при всех, все же, не стоило, — пробормотал мажордом, наклоняясь к королю и делая вид, что просто желает подлить в бокал воды с лимоном и медом.

Дидье даже не повел бровью, но эта невозмутимость не обманула старого слугу.

— Лорду Верею досталось настоящее сокровище, — сказал он на ухо королю, одновременно смахивая салфеткой невидимые пылинки с подлокотника, — но он, похоже, только и ждет, чтобы его ограбили.

— Замолчи, — сказал Дидье, не поворачивая головы.

— Слушаюсь, сир, — тут же согласился сэр Лимерик.

Тем временем черная лошадь шагом объехала поле, помахивая пышным хвостом, а ее всадница приветственно помахивала рукой зрителям. Когда лошадь проходила мимо королевской ложи, Диана прищелкнула языком и хлопнула кобылу по шее.

Зрители взревели от восторга, потому что черная лошадь низко поклонилась, их величествам, склонив морду до самой земли и изящно выставив переднюю ногу.

Диана ласково потрепала лошадь по холке.

Глядя на смуглое смеющееся лицо, Дидье испытывал самые жесточайшие муки вожделения. Чужая жена была такой красивой, такой притягательной, она была полна жизни, молодости, дерзости…

— Вы поразили нас, леди Верей! — воскликнула королева, приветственно помахивая платком.

Из-за шума Диана не услышала ее и заставила лошадь подойти поближе.

— Что вы сказали, ваше величество? — спросила она учтиво, но без тени подобострастия.

Королева хотела повторить, но король перебил ее.

— Вы уверены, что вы — леди, а не разбойник? — спросил он.

Шутка понравилась всаднице, и она расхохоталась, показав белоснежные зубы.

— Уверена, ваше величество! И вы тоже не сомневайтесь! — ответила она со смехом и защелкала языком, понукая лошадь развернуться и помчаться к выходу.

Дидье смотрел на молодую женщину, не отрываясь, вцепившись в подлокотник так, что костяшки пальцев побелели — прекрасный всадник поразил кинжалом мишень, а ему показалось, что кинжал был нацелен в его сердце.

Глава 12. Охота началась

На следующий день устроили лисий гон. Я старалась держаться подальше от охотников, а когда таксы затравливали лисиц, отстала и свернула в буковую рощу, чтобы не слышать отчаянного лая и визга погибающих зверей.

Возвращаясь вместе со всеми, я увидела, как главный лесничий подносил королю кинжал старинной работы, и его величество коснулся кинжалом с привязанной к нему еловой веточкой, каждой лисьей тушки. Жозеф объяснил мне, что это древний обряд, чтобы умилостивить души убитых зверей. Так они не будут мстить охотникам.

Обряд показался мне странным, как и многие северные обычаи. Несмотря на радость, которую я получила от скачки, на душе у меня было тяжело. И, слушая вечером, уже в спальне, болтовню Жозефа, я принуждала себя улыбнуться и время от времени кивала, чтобы он видел мое участие. Муж лежал на кровати и похвалялся двумя убитыми лисами. Добытых зверьков отдали королевским скорнякам, и мой муж, валяясь на кровати, рассуждал, как красиво я буду выглядеть осенью в лисьей шапке.