(Не) люби меня

Королева подобрала юбку и опустилась на колени, отыскивая оброненную иглу.

Дидье наблюдал, как она осторожно обшаривала ковер. все ниже наклоняя светловолосую голову. Он почувствовал угрызения совести и повторил:

— Вы простили меня? Отвечайте.

Леди Тегвин слабо улыбнулась, найдя пропажу. Вернувшись в кресло, она с преувеличенным старанием разгладила приметанные кружева, вдела нитку в иглу и сказала:

— Вот проклятье и свершилось, мой дорогой муж.

— Какое проклятье? — проворчал он.

Она посмотрела ему в глаза:

— Вы полюбили.

— О чем вы? — спросил Дидье сердито, а сердце опалил предательский огонек. Он и ждал, и боялся того, что сейчас услышит.

— Все дело в леди Верей, верно? — королева улыбнулась, но губы ее задрожали. — Она красива, я видела ее. Но… мне искренне ее жаль. Бедная девочка… не знаю, сможет ли она выдержать вашу любовь…

— Вы несете бред, — Дидье сбросил туфли, натянул сапоги и вышел из спальни жены, хлопнув дверью.

Он почти бегом преодолел два этажа, кипя от ярости. Навстречу ему попалась одна из служанок королевы — белокурая девица с ярко-голубыми, словно нарисованными эмалью, глазами. Она несла сложенные простыни и поклонилась, увидев короля.

— Ты! — окликнул он ее. — Подойди.

Служанка приблизилась, и он взял ее за подбородок, погладив большим пальцем пухлые губы.

— Милорд?.. — прошептала она, и глаза заблестели.

Ясно, как майский день, что она не была бы против, вздумай он задрать ей подол в коридоре, как Верей. Но все это было не то, и Дидье убрал руку и мотнул головой, приказывая девице уйти.

Его спальня находилась в северном крыле, и слуги, зная, что король не любит суеты перед сном, уже удалились, оставив воду для умывания, вино и фрукты, и свежее белье. Постель была разостлана, и край одеяла услужливо откинут — во всем чувствуются забота, тепло и спокойствие. Но спокойствия не было и в помине.

Он скинул камзол и швырнул его, не глядя. Потом потянул вязки на рукавах рубашки и порвал их, потому что не хватило терпения развязывать затянувшиеся узелки. Стащив рубашку, Дидье скомкал ее и замер, глядя на себя в зеркало.

Ему исполнилось тридцать шесть. Двадцать из них он был лордом, четырнадцать — королем. Леди Верей едва ли родилась, когда ему пришлось встать во главе войска, чтобы отстоять свои земли от соседей, только и мечтавших, как отхватить кусок пожирней.

Дверь приоткрылась, и в спальню без стука вошла женщина — не слишком молодая, но красивая и статная, в платье замужней леди, но с распущенными, как у девушки, рыжеватыми волосами. Она держала подсвечник с двумя свечами и не поклонилась королю.

— Доброго вечера, сир, — сказала она. — Вот, принесла вам свечи, и хотела спросить — не понадобится ли еще что-нибудь.

— Ты точно не понадобишься, — ответил он, бросая рубашку вслед за камзолом. — Свечи можешь унести, я хочу спать.

— Судя по тому, что рассказала Иветта, то, что вы хотите — вовсе не сон, — промурлыкала она, оставляя подсвечник на столе. — Вы намерены спать в одиночестве? Я могла бы… — и она встряхнула волосами, томно глядя на короля.

Однажды он поддался на эту уловку — на томные взгляды и кошачьи повадки, но теперь почувствовал лишь отвращение. Отвращение к этому роскошному женскому телу, к зазывному взгляду…

— Ты могла бы убраться, Сибилла, — спокойно приказал он. — Сделай все сама, чтобы мне не пришлось выталкивать тебя взашей. Ты, все-таки, благородная дама.

Она хотела говорить, но Дидье нахмурился, и женщина быстро передумала.

Зашуршал шелк, стукнула, закрываясь, дверь, и король остался один.

Да, Тегвин оказалась права. Зло свершилось. Он влюбился в Диану Верей и желал только ее.

Глава 10. Дамский кортеж

На следующий день предполагались лошадиные скачки, и благородные лорды вовсю делали ставки, обсуждая, какая лошадь победит. Жозеф предлагал выставить мою Мореру, но я отказалась. Я слишком любила свою лошадь, чтобы позволять ей участвовать в бегах.

— Уверен, она пришла бы первой, — настаивал мой муж. — Подумай, какие мы могли бы получить деньги!

— А если она порвет сухожилие? Или поранится? — не сдавалась я. — Нет, Жозеф, я никогда не соглашусь. Выставляй своего жеребца, если так хочется денег.

Не знаю, чем бы закончился наш спор, но в это время к нам подошел мажордом — сама респектабельность и величие. Мы с Жозефом замолчали, одинаково досадуя, что свидетелем ссоры оказался посторонний человек, но мажордом поклонился, как будто ничего не произошло, и обратился ко мне:

— Леди Верей, его величество хотел бы перед завтрашними скачками устроить выезд всадников. Сначала поедут мужчины, потом женщины. Вы говорили ему, что любите верховую езду. Не будете ли любезны принять приглашение и участвовать в выезде?

Я посмотрела на Жозефа, не зная, что ответить, но он только пожал плечами — он тоже ни разу не видел подобных развлечений.

Мажордом с готовностью рассказал нам суть выезда — всадники по очереди объезжают поле, на котором будут проводить скачки, и каждый показывает свои умения в выездке.