Не люби меня

Бред сумасшедшего, но я слышу его могильный голос: «Посмотри на эти волосы, Мортифер, слишком тёмные… А у этой светлые… у той – короткие. Они отрастут, но они прямые… прямые, Мортифер, прямые…»

Моё безумие соглашается с ним и тихо шепчет, пока тихо, потому что к ночи оно снова начнет биться в истерике, требуя убить их всех.

«Они ущербны. Все до одной. На хрена тебе столько её копий, Мортифер? Убей их всех. Прямо сейчас. Чтобы не видеть, что каждая из них настолько похожа на НЕЁ и всё же настолько далека от НЕЁ настоящей».

Безумие касается тонкими замёрзшими пальцами затылка, заставляя вскинуть голову и раз за разом обводить взглядом шеренги молодых девочек. Нихилы стоят в два ряда, но мне отчётливо видно каждую из них.

«Ты только посмотрииии, – шепчет оно, – вон та во втором ряду, четырнадцатая справа, посмотри, как она похожа… Посмотри на её взгляд… ты чувствуешь, как он зажигает твою кровь? – и тут же, проклятое, усмехается. – Неееет, не чувствуешь. Но, возможно, ей просто холодно? Давай проверим».

Безумие зовёт моим голосом НМ12142, и хрупкая девушка, гордо вздёрнув подбородок вверх, уверенно вышагивает вперёд. Она не сутулится под тяжёлыми каплями дождя, она не дрожит от холодного ветра, не опускает взгляда. И внутри вдруг начинает медленно просыпаться надежда, сука, которая спала беспробудным сном долгие годы, закутавшись в безысходность и отчаяние. С каждым годом её дыхание становилось всё тяжелее и медленнее, пока вовсе не остановилось. Я думал, она сдохла, и даже чувствовал запах её разлагающегося тела, но она лишь впала в кому.

Девушка остановилась на расстоянии вытянутой руки от меня, хрупкая и бледная, в голубых глазах затаилось напряжение, я чувствовал недоумение, охватившее ее, и толику любопытства. Никакого страха. И понимание этого заставило надежду затрепыхаться в груди пойманной птицей, биться о лёгкие, будоража их легкими прикосновениями призрачных крыльев.

Нихил прикусила губу, неуверенно взглянув в мои глаза, и я усмехнулся, вспомнив, как точно так же когда-то стояла ОНА передо мной в окружении стражников. Ударил её по щеке, и девушка вскрикнула, схватившись за лицо. Ноздри защекотал ожидаемый запах страха, а когда она подняла голову, вспышка молнии осветила самый настоящий ужас… и покорность в её взгляде.

«В расход», – огласило безумие свой приговор.

Покидал плац с ощущением привычной пустоты и обречённости, кажется, они стали самыми верными моими спутниками.

– Ваше величество, – рядом засеменил директор научного центра, – что прикажете делать с нихилами?

– Всех с номером, начинающимся на буквы НМ, уничтожить. Остальных готовить к началу обучения. Что там со строительством нового лагеря для нихилов?

– Нооо… как же так Господин… снова уничтожить? Среди них есть очень много талантливых и действительно способных ни…

– Уничтожить! И кажется, я задал вам вопрос.

– Лагерь почти достроен, в ближайшее время туда переселятся тренеры и обучающиеся. Всё, как вы приказывали: самые современные условия, разделение на женское и мужское общежитие, дома педагогов рядом с общежитием обучающихся.

Оставил его за спиной, направившись к воротам и не оглядываясь, чтобы вдруг не увидеть, сколько их там стоит в ожидании смерти. Очередная партия бракованных копий моей женщины. Хотя разве могла копия заменить мне оригинал? Я знал ответ на этот вопрос, но раз в семнадцать лет всё же отдавал приказ уничтожить неудачные образцы. Каждый раз только неудачные образцы. И сразу же приказ изготовить новые, по другой системе, доработанные. Куча сил, энергии и денег в никуда. В тот самый пустырь, в который когда-то бросали трупы нихилов. Теперь он был засеян единственными цветами, способными выжить здесь, цветами сорта «Милантэ». И раз в семнадцать лет над ним разбрасывали пепел вновь уничтоженных.

Потому что я не хотел видеть её лицо в них, в суррогатах, я с маниакальной жестокостью создавал свой собственный оригинал и не менее жестоко убивал его, чтобы её внешность не досталась никому больше.

Молния разрезает короткими вспышками плотную стену из дождя, капли которого нещадно колотят по спине, и я бросаю последний взгляд на оставшийся позади полигон. Теперь он не напоминал огороженную тюрьму строго режима. Новый персонал, новые технологии, другой уровень жизни и равноправие для всех, кто находится по ту сторону огромного каменного забора. Они всё еще нихилы, их всё ещё выращивают искусственно с помощью нашей энергии, они смертны, но их способности уникальны, как и раньше, и теперь бессмертные платят за использование их талантов, а это значит, что нихилам не нужно быть рабами, не нужно бояться своего хозяина. Они по-прежнему находятся на низшей ступени нашей цивилизации, но теперь у них есть определенные гарантии, что с этой ступени их никто не столкнет к самому подножию лестницы. Это большее, что я мог сделать для тех, кого выращивают из пробирки, – даже справедливость на Едином Континенте одета в мрачные оттенки чёрного.

Дождь касается губ влажными поцелуями, ласкает подбородок и шею.