Не хочу быть невестой!

- У меня есть дар. Жрицы Бога Лорлада. - Меня не интересует врачевание, – его лицо склонилось ниже, а ноздри стали раздуваться, словно он вбирал в себя ее дыхание. - Я… готова… на… все… ради… сестры, – практически теряя сознание от нехватки воздуха смогла вымолвить Исми, после чего бефар вдруг ослабил хватку. - На все, говоришь? – его глаза сверкнули кровавой пеленой, будто в них зажегся огонек. – Тогда полюби меня. Нелепое желание. Глупое. Неосуществимое. Чтобы человек полюбил чудовище? Бефары уже тогда считались выходцами из бездны, приспешниками Меарра, оружием, страшной мощью, но никак не объектом, к которому можно питать что-то другое, нежели гнев, ярость и ужас. - Как Вас зовут? – Каисмика осмелилась на этот вопрос, и монстр тут же отпустил ее, отступая на пару шагов. - У меня нет имени. - У всех есть имена. - Только не у тех, кто переступил Грань. Исми внимательней присмотрелась к его лицу, пытаясь понять, меняется ли на нем выражение, способны ли сами бефары на смены эмоций? Ведь в голосе проскользнула… печаль? - Лифанор. Я буду называть Вас Лифанором. Бефар усмехнулся. - Последняя надежда? Не кажется ли тебе, человечка, что звать бефара в честь самой яркой звезды, указывающей путь в кромешной тьме, неразумно? Каисмика покачала головой. - Нет. Для меня Вы – последняя надежда. И умертвие скрепило уговор, полоснув по ее руке когтем и пуская кровь, которую после слизнул, внимательно следя за ее глазами, что тогда отражали непоколебимость и уверенность в подобном шаге. Каких-то пара дней, понадобившихся Лифанору, чтобы добраться до замка лорда, и Исми стала свидетельницей мести, что зрела в ее груди с момента пленения сестры, а после ее смерти превратилась в цель. Она видела, как Ваагтур мешком рухнул на пол своих же покоев, запомнила, как его глаза стали стекленеть по мере угасания в них жизненных сил, и запечатлела в памяти момент, когда поняла, что теперь, после свершения подобного, именно на ее руках останется его кровь. А ведь она с удивительным спокойствием наблюдала, как Лифанор играюче разбрасывал в стороны стражей, пытающихся дать отпор, впитывала каждый жест сильного воина и практически любовалась, как он заставил Ваагтура бледнеть от страха и пятиться. Каисмика ощутила на себе все прелести могущества, силы и власти, она видела, что может сделать бефар, и его способности пьянили. То, что придется расплачиваться за скрепленную сделку, девушку не волновало. Ведь условия изначально были недостижимы. Но, каково же было ее удивление, когда Лифанор, вместо того, чтобы после исполнения кровавой миссии стребовать с нее немедленного выполнения своей части, лишь предложил пойти с ним, стать тенью в его странствиях.