Не говори маме

За ночь выпуск одобрили, и он стал доступен в iTunes, Castbox и Spotify. Перед занятиями в колледже у меня было десять прослушиваний, а после их стало около двухсот. Когда я шла в гараж, мне написал следователь по делу «санитаров», тот самый Масленников. Сообщение было гневным. Он даже прислал голосовое, но я не стала его слушать. Пригрозил перезвонить и не перезвонил.

В гараже уже тусуются Джон и девчонка, которая в день моего первого появления в колледже возвращала ему «Дом, в котором...». Юля. Она собиралась прийти на мою распродажу. Сидя на узком диванчике, Юля и Джон передают друг другу бутылку вина. Она закинула на него ногу. «Обмениваются впечатлениями о прочитанном», — думаю я, бросая рюкзак в угол. Заметив меня, оба поспешно сворачивают свой книжный клуб и ретируются на улицу. Напрасно он считает, что таким образом сможет меня наказать. Я не сделала ничего, за что должна чувствовать себя виноватой, — и уж тем более не собираюсь вестись на его манипуляции. Хорошо, что я вернулась к транквилизаторам, — в голове легко и прохладно. Огорчает одно: уборки здесь предстоит немерено — ума не приложу, как справлюсь с ней без помощи.

Перво-наперво я натягиваю резиновые перчатки и осматриваюсь. Выволакиваю из-за дивана картонные коробки с хламом: железки непонятного мне назначения — похоже, автозапчасти, еще пустые пятилитровые банки и съежившиеся от сырости журналы. За ними в пыли и паутине стоит серебристый бумбокс Panasonic. Воу! Я обмахиваю его тряпкой, открываю отсек для кассет — пусто. Зато в отсеке для CD обнаруживается самый настоящий компакт-диск. «Алиса» — альбом «20.12». Я вытираю диск о джинсы и кладу обратно. Чтобы дотянуться до розетки, приходится встать на колени — в этом положении меня и застает вернувшийся Джон. Дело сделано: лампочка на бумбоксе загорается — значит, исправен. Чрезвычайно довольная собой, я поднимаюсь и вешаю на запястье пластиковое ведро.

— Не подскажешь, где можно набрать воды?

По пути в гараж я видела ржавую водяную колонку, но не уверена, что она работает. Джон не отвечает. Заваливается на диван прямо в ботинках, с которых капает черная грязь, и утыкается в телефон. Тоже мне, король. Фанерный щит над его головой смешон, да и мечи никудышные.

— Я сниму эти штуки, ладно?

Чтобы дотянуться до них, мне приходится разуться и встать на подлокотник дивана. Джон нарочно занимает еще больше места. На его волосы и куртку опускаются хлопья потревоженной пыли.

— Со стенами тоже что-то нужно сделать. Перекрасить их, что ли? В белый. Нет, в черный.

Так и не добившись от него ни слова, я выхожу за водой. Колонка оказывается рабочей — после того, как я наполняю ведро, к ней подходит рослый мужик в черной одежде с двумя пластиковыми бутылками. Расплескивая воду, я пру ведро обратно в гараж. К счастью, Джона там уже нет.

Ну что, повеселимся?

Бумбокс выдает мощные гитарные аккорды. Я не знаю слов, а то начала бы подпевать во весь голос. Мне вдруг становится легко — настолько, что я распахиваю дверь, и ветер мгновенно выдувает из гаража затхлую табачную вонь. Пустые бутылки из-под водки и вина отправляются в коробки и вместе с ними — на свалку. Спина становится мокрой от пота, но сбавлять темп не хочется. Я сбрасываю куртку и хватаюсь за швабру.

— А ты танцуй, танцу-уй, — неуверенно подхватываю я на втором припеве, — на перекрестке дожде-ей![13]

— Круто тут у тебя.

За порогом мнется Стася. Войти не решается — боится наследить.

— Шейк-шейк! — выкрикиваю я в рукоятку швабры, как в микрофон, и убавляю громкость, а затем машу Стасе рукой, чтобы заходила.

— Джона нет?

— Не-а. — Пользуясь вынужденной передышкой, я делаю глоток «Индиан Тоника» из заранее купленной литровой бутылки. Завтра нужно будет притащить чего-нибудь пожевать. — Ушел куда-то.

— Может, тебе помочь?

По глазам вижу: надеется, что откажусь. Как бы не так.

— Второй швабры у меня нет, но там в пакете полироль и куча тряпок — нужно протереть пыль, а потом освободим стены. Хорошо бы кресло передвинуть ко входу и все-все завернуть в пленку.

— Зачем? — спрашивает она плоским голосом.

— Чтобы можно было красить, разумеется. Но пока что — пыль.

Некоторое время мы работаем молча, каждая в своем углу. Музыка чуть слышна.

— Майя, — подает голос Стася. — Ты реально ездила с Прелей в Москву?

— Да что ж такое, — усмехаюсь я, выжимая тряпку. — Мы ездили ко мне домой. Нужно было забрать кое-какие вещи для распродажи. Все.

— А Преля тебе на фига?

— Потому что он никогда там не был. Это просто поездка, почему меня все о ней спрашивают?

— И я не была, — почти шепчет она.

Я опираюсь на швабру и долго смотрю на Стасю, прикидывая, действительно ли она настолько глупа, как хочет казаться, или все понимает, но сказать не может.

— Если Джон заставит тебя целовать мои ноги, то да, я обеспечу тебе прогулку по Царицыно.

Смысла она явно не считывает и, судя по изменившемуся выражению ее лица, готова швырнуть в меня грязной тряпкой.