Не ее дочь

– Вы меня не поняли. Я должна избавиться от гнева, иначе буду худшей матерью на земле. И худшим человеком на земле.

– Ой-ой-ой. Уверяю, вы не худшая мать на земле. По сравнению с большинством вы просто супермама.

Эми посмотрела на дородную женщину, которая родила уже, наверное, миллион лет назад и не помнила, каково это – хоть один день провозиться с малышом.

– У вас есть дети?

Барб вытянула руку и отмахнулась от невидимой правды.

– У меня? Нет-нет. Мне не предначертано иметь детей.

Эми засмеялась.

– И вы утверждаете, что я хорошая мать, хотя сами вы не мать? Да как вы можете… Вы даже не понимаете. Как вы можете давать мне советы, если понятия не имеете, каково находиться на моем месте.

– Боже ты мой. Дело не в наличии или отсутствии ребенка. Дело в отношениях. С людьми. Вроде меня и вас.

У Эми окаменела челюсть и сжались кулаки. Она старалась дышать ровно, чтобы не выдать себя перед этой женщиной, которая знает, кто она, что сделала и где побывала.

– Тогда скажите, что вы обо мне думаете?

– В каком смысле?

– Как о человеке. Какова ваша профессиональная оценка меня как личности?

– Ну, не моя задача вас оценивать. Мое мнение о вас не имеет значения.

– Сделайте одолжение.

Эми выжидающе сложила руки на животе.

Барб выпрямилась, и с ее губ исчезла фальшивая улыбка.

– Ладно, если вы и вправду хотите знать, Эми, я думаю, вы страдаете от того, что никогда не имели отца. Ваша мать – сильная женщина, и вы росли среди сильных женщин, но обижены на нее, потому что она никогда не была жертвой, в отличие от вас. Она была довольна своей жизнью, а вы – нет. Вы подавляете чувства и обвиняете всех и каждого вокруг. Вы допустили, чтобы ваша жизнь зависела от случайностей. Все в вашей жизни случайно. Вы без проблем можете найти в своей жизни то, за что следует быть благодарной, – любящего мужа, двух здоровых детей, стабильный доход, но вы все это отбрасываете, потому что лелеете искаженные представления о том, какой должна быть ваша жизнь.

Эми выдохнула. Открыла рот и тут же захлопнула. Каким образом Барб сумела все это заключить из нескольких встреч? Почему смогла при одном взгляде разобраться в самой ее сути? Эми чувствовала себя оскорбленной, но все же впервые в жизни понятой. Эта женщина видела ее подлинную сущность, а не того человека, которым она хотела казаться. Эми могла бы бросить какую-нибудь злобную реплику и навсегда покинуть кабинет Барб или остаться и посмотреть правде в глаза. Увидеть ту женщину, которой она больше не желала быть.

– Эми? Я спросила, что вы сейчас чувствуете, услышав все это.

Эми уставилась на часы на стене, потом на вечно захламленный стол, на серебристые папки с сотнями секретов и диктофонных записей. И наконец нашла глаза Барб за стеклами очков: молочно-серая радужка напомнила об Эмме, как она дергается и вырывается из ее рук. Эми хотелось встать и убежать, но вместо этого она осталась.

– Расскажите еще, – попросила она. – Расскажите еще обо мне.

после

Эми бросила сумки на стол и отнесла пластиковый контейнер с обедом в офисную кухню. Ее коллеги Мэри и Кристина уже суетились у кофемашины и увлеченно сплетничали.

Они и бровью не повели, когда Эми протиснулась мимо и убрала подписанную плошку с обедом в холодильник. С сегодняшнего дня Эми решила сесть на диету. Потея, мучаясь и чувствуя тяжесть при каждом шаге и вздохе.

Первый раз она попыталась сесть на диету после рождения Эммы. В панике позвонила матери, рассказывая обо всех блюдах, от которых вынуждена отказаться. С любой проблемой Эми всегда звонила матери, потому что та не отличалась эмоциональностью и могла спокойно указать на легкость стоящей перед ней задачи. Ее непреклонная, резковатая мать в своей обычной манере велела Эми закрыть гребаный рот и начать шевелить жопой. «Приезжай на ферму. Здесь ты будешь так много двигаться, что сможешь жрать что угодно».

Эми купила средства для похудения. Это был единственный способ не отказываться от сыра и десерта и достигнуть желаемого веса. Она повернулась, чтобы налить себе кофе, но путь перегородила Мэри.

– Можно пройти?

Эми потянулась к шкафчику за кружкой.

Мэри не сдвинулась с места. Эми удивленно посмотрела на нее. Уж кто-кто, а Мэри всегда вела себя вежливо.

– В чем дело?

Мэри и Кристина скрестили руки на груди, как пара злобных подростков, и уставились на Эми.

– Знаешь, целых два месяца я так за тебя переживала, организовывала поисковые отряды, пыталась хоть чем-то помочь, – сказала Мэри. – А теперь вот это.

– Поверить не могу, что ты явилась на работу, – добавила Кристина.

Эми переводила взгляд с Мэри на Кристину.

– Что «вот это»? О чем вы?

Кристина покачала головой.

– Мы знаем, что о тебе говорят. Все знают. Об этом пишут в Интернете.

У Эми задрожали пальцы, и она сунула руки в карманы.

– О чем пишут в Интернете? Что я стала подозреваемой? Я бы никогда не причинила вреда своей дочери. Те, кто меня знает, в этом не сомневаются.

Мэри и Кристина переглянулись, и Мэри шагнула ближе.

– Мы смотрели видео, Эми. Из супермаркета.

– Какое видео?

Мэри закатила глаза.

– То самое. С Эммой и тележкой для покупок!