Не ее дочь

Постоянная охота за призраком сводила Эми с ума. Метания в разные стороны, ложные следы, обвинения и осуждающие взгляды… Вот во что превратилась ее жизнь.

– Не знаю. Кто-то из нас должен поговорить с Фрэнком.

– Я поеду. – Ей нужно выбраться из этого дома. А то ведь с Ричарда станется, попадет по дороге в аварию и сгорит дотла, прежде чем получит ответ. – Не возражаешь остаться с Робби?

Он поморгал, словно забыл, кто такой Робби.

– Конечно, я останусь. Поезжай. И запиши все, что он скажет. На смартфон.

– Я не буду его записывать. Это противозаконно.

Эми схватила сумочку и шагнула к двери, понадеявшись, что на улице не толпится народ, готовый осыпать ее оскорблениями. Какой ужас ей приходится переживать теперь, когда весь мир узнал всю ее подноготную.

Эми села в машину, проехала короткий отрезок пути до полицейского участка, припарковалась и спросила, где Фрэнк. Сидящая за ближайшим столом Ронда жестом позвала ее внутрь.

Фрэнк сидел на краю своего стола и разговаривал по телефону.

– Я перезвоню, – сказал он, повесил трубку и повернулся к Эми.

– Миссис Таунсенд. Хорошо, что вы пришли.

Сейчас, когда у них появилась настоящая зацепка, он стал гораздо любезнее. Может, начал думать, что все не так уж безнадежно.

– Ричард только что сообщил мне про Небраску. Я хотела узнать подробности.

Фрэнк сложил руки на коленях.

– Пока что это лучшая наша наводка. В Монтане сообщили о женщине с ребенком. По указанному адресу ребенка не нашли, но копу ситуация показалась подозрительной, и он записал номер машины. К нам новость добралась не сразу, но ту же машину заметили в закусочной в Небраске несколько дней назад, и официантка описала ту же женщину, что была в Монтане, только теперь с ней была маленькая девочка.

– И девочка похожа на Эмму?

– Да, смотрите. – Он посмотрел на лист бумаги. – Описание очень похоже, но вы же понимаете, Эми, иногда описание бывает весьма туманным. – Он пробежал взглядом по бумаге. – В особенности, когда предложена награда.

– Но это может быть Эмма. – Первые искорки надежды и страх вспыхнули одновременно. – А как насчет глаз? Все, кто встречает Эмму, не перестают говорить о ее глазах. Официантка хорошо ее рассмотрела? Ричард говорил что-то о глазах. – Она сглотнула комок в горле. – Она… не ранена?

– Чисто внешне – нет. Об этом ничего не сообщалось.

– Вы знаете точное местоположение закусочной?

– Да, мы сейчас над этим работаем.

– Но след может оказаться ложным или…

– Он может кое-что дать или оказаться очередным ложным следом, да. Мы пока не знаем.

– Но как вы сами считаете?

– Ложные наводки случаются сплошь и рядом. Слушайте, Эми, мы делаем все, что можем. И докопаемся до сути, обещаю.

– Но вы уже месяц так говорите, Фрэнк. А она где-то там, вдали от нас.

– Я знаю. Знаю. Но позвольте нам делать свою работу. А вам с Ричардом и правда нужно немного отдохнуть. Вернуться к чему-то вроде нормального режима.

Она глухо засмеялась. Звук как будто шел из самой глубины нутра.

– Я знаю, как это тяжко. Но в самом деле считаю, что мы двигаемся в нужном направлении.

– А я могу… могу передать Ричарду что-нибудь обнадеживающее? Не знаю, сколько еще времени он сможет держаться.

– Понимаю, это тяжело. Но как только я выясню какие-нибудь подробности, вы двое узнаете первыми. А теперь идите домой и позаботьтесь о вашем сыне. И отдохните немного.

Она сдержанно кивнула и вышла из участка. Ставшие уже привычными трели телефонов и звон наручников действовали на удивление успокаивающе. Эми села в машину и сложила руки на руле. Может, поехать в Небраску? Найти ту женщину, которая дала наводку? Убраться в доме? Поговорить с адвокатом по разводам?

В голове мелькали картины ее нелепой и унылой жизни. Эми сказала дочери, что не любит ее, и теперь Эммы нет уже тридцать два дня. Может, это знак, что материнство не для нее? Может, в результате всего этого она наконец поймет, что делать со своей жизнью?

По пути домой Эми остановилась у сырной лавки. Ее поприветствовала Вирджиния, которая не ополчилась на нее, как остальные.

– Эми, милая, как дела? Сегодня как обычно?

Эми кивнула, взяла из теплой корзины французский багет и расплатилась за сыр наличными. Она поела прямо у окна, отрывая куски хрустящего хлеба и намазывая мягкий белый сыр на щедрые ломти.

Она жевала и глотала, и слезы брызнули так внезапно, что Эми поначалу решила, будто это течет с потолка. Сыр во рту превратился в белую комковатую слизь, и вскоре она уже рыдала, точь-в-точь как Ричард. Покупатели глазели на нее, а потом ее дородное тело обняли пухлые руки Вирджинии, и Эми осела в них прямо посреди города, в любимом сырном магазине.

Пытаясь проглотить рыдания, она крепко вцепилась в тестообразное плечо Вирджинии и выпустила все наружу – горе, угрызения совести, беспомощность, вину, любовь, неуверенность – все подлинные, тяжелые и несовершенные чувства, такие же, как она сама.

до того

В аэропорту поездка обернулась настоящим бедствием. От Ричарда, как всегда, помощи ждать не приходилось. Эми редко путешествовала с детьми, точнее, раз уж на то пошло, почти никогда, но сейчас пришлось, и вот они здесь.