Не дружи со мной

– Нагулялась? – выкрикнула мама.

– Ага! – ответила я из коридора, а потом прошла на кухню и села за стол напротив мамы.

– С Пашей была? – спросила она, не сводя с меня внимательного взгляда.

– Ага, – снова отозвалась я, покраснев.

«Ковалева, ты ведь взрослая девочка?» – задал мне вчера вопрос Долгих. Но разве взрослым девочкам запрещено смущаться перед родителями?

– Никогда бы, честно говоря, не подумала, – усмехнулась мама, – и… давно это у вас?

– Давно, – вздохнула я тяжело, – по крайней мере, у меня.

– А у него? – удивилась мама.

– Не знаю, мам, – глухо отозвалась я, – про него ничего не знаю.

Мама придвинула ко мне кофейник и сливки. Я замотала головой.

– А почему ты мне раньше не рассказала, что у тебя к Паше чувства?

Я только растерянно пожала плечами.

– Так все запутанно, – честно призналась я, – не знаю, что он чувствует ко мне. А если это на уровне физики? Вот так, вспыхнуло – и все? Погасло, и больше ничего не будет.

Мама вздохнула и поднялась из-за стола.

– Все, что запутано, можно рано или поздно распутать, – сказала она мне, унося в раковину грязную чашку. – Не накручивай себя раньше времени.

– Не накручиваю, – эхом отозвалась я.

Мама посмотрела на настенные часы.

– Мне пора на рынок.

Я, подавив зевок, все-таки покосилась на кофейник. После лучшей в жизни бессонной ночи невообразимо захотелось спать.

– А ты можешь сегодня остаться дома, – проследив за моим взглядом, усмехнулась мама.

– Нет, что ты! – снова смутившись, вяло запротестовала я.

– Мне в помощницы сонная муха не нужна, – отрезала мама. – Но пока ты не завалилась спать, помоги в машину коробки загрузить.

Когда мы складывали в багажник многочисленные ящики с фруктами, мама внезапно просияла.

– Ульянушка! – воскликнула она.

От неожиданного возгласа я едва не выронила одну из коробок из рук. Она накренилась, персики упали на землю и покатились по траве.

– Доброе утро, Лидия Аркадьевна! – лучезарно улыбнулась Шацкая.

– Доброе! – продолжала сиять мама. – Ты какими судьбами здесь? Как мама?

– Родители уехали в Москву, – охотно сообщила Уля, – а потом в Италию слетают на восемь дней. Отметят мамин день рождения. Хотят посетить Римини, Венецию, Пизу, Флоренцию, Рим, Неаполь…

– Какая красота! – ахнула мама. Она так умилялась, будто это ей предстояло посетить Рим и Флоренцию… И Неаполь. Я только удивленно покосилась на маму. Что ж, искренне радоваться за других – качество, которого у моей мамы не отнять. – А вас троих, значит, на бедную бабушку оставили?

– Мы уже взрослые, – снова улыбнулась Уля.

– Конечно, – согласилась мама, – да и что с вами может плохого случиться? Тем более здесь, верно?

Мама засмеялась, а я осторожно выглянула из-за багажника. Ульяна побледнела и слабо улыбнулась в ответ.

– И то правда, – ответила она.

Я усмехнулась и взгромоздила еще одну коробку с фруктами.

– Но что ты все-таки делаешь в наших краях? – снова задала вопрос мама.

– Вообще-то я к Полине, – робко отозвалась Шацкая.

Я замерла. Мама перевела удивленный взгляд с Ули на меня и пробормотала:

– Неожиданно…

Она всегда хотела, чтобы мы подружились. Чтобы я равнялась на умницу и красавицу Ульяну Шацкую. Я же обычно фыркала на все, что связано с Улей, как рассерженная кошка.

– Что ж, девочки, мне пора, – вздохнула мама, захлопнув багажник. – Ульянушка, заходи в гости. Чай попьете, посекретничаете. – При этом она подмигнула мне, имея в виду мои завязавшиеся отношения с Пашей, словно Ульяне было до нас с Долгих какое-то дело.

Когда мама уехала, мы с Улей остались топтаться на месте.

– Пройдешь в дом? – все-таки спросила я. Впервые начала разговор с Шацкой, не чувствуя к ней былой неприязни.

– Нет, спасибо, у меня не так много времени, – начала неуверенным голосом Уля.

– Думаю, нам не стоит общаться посреди улицы, – настойчиво проговорила я, – нас может кто-нибудь услышать.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, о чем будет беседовать со мной Шацкая.

– Да, ты права, – кивнула Ульяна.

Мы зашли на наш участок и разместились под одной из яблонь на старых садовых качелях. Да, в нашем саду не было бассейнов, скульптур, фонтанов, но эти старые качели я с детства любила.

Усевшись удобнее, одновременно оттолкнулись ногами от земли. Раздался тихий мерный скрип.

– Если ты мне снова скажешь, что не знакома с… – первой нарушила я молчание.

– Мы уезжаем! – выпалила Уля.

– Уезжаете? – удивилась я.

– Да! Вдвоем. И перед отъездом я хотела перед тобой извиниться.

– Извиниться? – еще больше удивилась я. Надо же!

– Конечно! – кивнула Уля. – После того как ты рассказала, что с тобой случилось… Ты могла погибнуть из-за меня. Я теперь тем более не могу спокойно спать. Не знаю, как произошла эта путаница!.. – сбивчиво продолжила она.

Я покраснела. Сама-то прекрасно понимала, почему все так запуталось: из-за ревности и любопытства.

– Мне очень жаль, Полина! – с отчаяньем в голосе проговорила Уля. – И если ты сможешь меня простить…

– Да ладно тебе, – пробормотала я, – все же обошлось. Ты лучше скажи, как тебя в это втянули?

Уля неопределенно пожала плечами и быстро заморгала, отгоняя непрошеные навернувшиеся слезы.