Не дружи со мной

Да. Однозначно. Паша вспомнил совместные походы в кино на вселенную Marvel, обоюдную любовь к футболу, серфингу, морю, бургерам с луком фри, электронной музыке, забавным обзывательствам… Казалось, что этот список можно продолжать вечно.

– Черт, – пробормотал Паша, вертя в руках шариковую ручку, – оказывается, столько общего.

Усмехнувшись, Паша отложил анкету и, перегнувшись через переднее сиденье, выглянул в окно. На третьем этаже в спальне Ковалевой уже зажегся свет. Еще рано, но из-за сизых темных туч было пасмурно. Наверняка, придя домой, Полина переоделась, смыла макияж и собрала волосы в пучок, засунув в него один из карандашей, которые вечно были разбросаны на письменном столе. Джинсы Поля обычно оставляет на спинке стула, а вот футболки и рубашки аккуратно развешивает в шкафу. Полина кормит черепаху, открывает окно и выглядывает на улицу. Затем возвращается на подоконник вместе с книгой… Секунда, вторая, третья. В окне появилась Ковалева с пучком на голове. Пашка рассмеялся и снова завел мотор. Он слишком хорошо знает Полину.

Телефон завибрировал, извещая о новом сообщении. Ответ от Ульяны. Шацкая не пришла в университет, не отвечала целый день… А тут написала, что у нее все хорошо, просто болела голова. И, конечно, она не против завтра встретиться.

Глава седьмая

Мы с Пашей закрыли сессию. Аллилуйя! Уникум Долгих без троек, а у меня всего одна. Всего! Одна! Но вряд ли мама будет этим гордиться, ведь у Шацких Ульяна учится на одни пятерки. Рассказать ей, что ли, как Уля зачет прогуляла? Как бы мама в обморок от этой новости не грохнулась.

– Тройка, Ковалева, только из-за вашей несобранности, – глядя на меня поверх очков, проговорил строгий преподаватель. – Болтаете на лекциях, опаздываете к первой паре… Поспать любите?

– И поспать люблю, и проспать тоже, – пролепетала я, потянувшись за зачеткой. Ну чего пристал? Хотелось скорее выбежать из душной аудитории и вприпрыжку помчаться по шумному коридору университета. Свобода! Лето! Каникулы! И мы едем домой. В наш маленький южный городок… Мы едем к морю.

– Вы так всю молодость проспите, Ковалева, – не отставал от меня профессор. А я уже от нетерпения на месте подпрыгивала.

– Отдайте зачетку! – взмолилась я.

– Бегите, Ковалева, бегите, – покачав головой, усмехнулся преподаватель. – Стрекоза!

Лето вернулось в город. Солнечные лучи ласкали теплые жестяные крыши домов, на газонах пестрели желтые одуванчики, над головой щебетали птицы. Вдоль широкого проспекта, словно блестящие жуки, с жужжанием проносились машины. Мы с Долгих брели по тротуару, уставившись в небо на громоздкие белые облака.

– Как отметим? – нарушила я затянувшее молчание. Развернулась к другу и дальнейший путь двигалась спиной вперед.

– Не запнись, Аполлинарий, – предостерег Долгих.

– Можно просто Аполлон! – весело сказала я.

– Ипполит, – усмехнулся Пашка. – Ты чего такая довольная?

– Так все ведь. Отстрелялись! Ну? Какие планы? Можем в парке сладкой ваты поесть. Или пиццу ко мне заказать, винишко попить. Смирновы уехали на дачу, я гуляю…

– Слушай, – неуверенно начал Пашка, – я тут уже с Улей договорился.

– Ну понятно, – постаралась я сказать как можно равнодушнее. А у самой сердце от обиды снова засаднило. – Буравина тогда позову.

– Вот и правильно, – кивнул темноволосой кудрявой головой Пашка, – а то он жалуется, что ты не общаешься.

Я промолчала. Хорошее настроение тут же решило послать все к черту и испариться.

«Что ты маешься? – тяжело вздохнул мой внутренний голос. – Ответь Герману на сообщения. Нельзя же всю оставшуюся жизнь сохнуть по Долгих…»

– Я на машине, тебя подбросить? – спросил Пашка, покручивая в руках блестящий на солнце брелок.

Подбрось лучше Ушацкую высоко-высоко, чтобы она застряла в ветках, свила себе гнездо и осталась в нем жить на веки вечные.

– Спасибо, пешком прогуляюсь, – сухо ответила я, – Изабелле одуванчиков надо нарвать.

– Ну как знаешь!

– Угу!

Это было скверное расставание. Я даже протянутую руку на прощание Пашке не пожала, ибо не фиг. Ведь у нас есть традиция – отмечать вместе закрытие сессии. А тут, видите ли, он со своей Ульяной драгоценной уже договорился…

Я с силой поддела кожаной сандалией мелкий камушек. Погода уже не казалась такой чудесной. Чего хорошего? Солнце жарит, воздух липкий. Скорее бы добраться до дома.

Казалось, ничто уже не может испортить настроение сильнее, но позвонила мама. Каждый раз, когда на экране высвечивается ее имя, я внутренне сжимаюсь. Вот и сейчас, не успев зайти в квартиру и разуться, одной только надоедливой мелодией на звонке, она вывела меня из себя.

– Да, мамуль, – сказала я, мучаясь с застежкой на обуви.

– Ты дома? – строго спросила мама.

– Только вот зашла.

– Сдала?

– Сдала!

– На тройку?

– Ну!

Мама цокнула языком в трубку:

– Так и знала. Что ж, все равно поздравляю!

– Ох, спасибо, мамуля, – пропыхтела я, избавившись наконец от сандалий. – Бью челом оземь!

– Полина, не паясничай! Ты там не голодаешь?