Не девушка, а крем-брюле

– Приватизации, – неохотно пояснила супруга. – Вот приватизируем квартиру, и будем размениваться, иначе твоя дочь так и будет послушным домашним животным, – незаметно для себя воспользовалась она Гулькиным определением.

– Ну не знаю… – усомнился в правоте жены старший Ладов и перевел разговор на другое: – Знаешь, кто меня сегодня с работы подвозил?

– Кто?

– Хазов. Чего-то не понравился он мне, Галь.

– А чего? – заинтересовалась Галина Семеновна.

– Да ну, знаешь, какой-то он не такой. Не поймешь: то ли болеет, то ли по Юльке тоскует. С поста собирается уходить: мол, хватит, пора и честь знать.

– А в Москву перебираться не думает?

– Нет. Говорит: «Зачем мне Москва?»

– Как это зачем? Там же Юлька.

– Юлька то в Москве, то в Бордо, сейчас вот, говорит, в Мельбурн собирается. Разве ж угонишься?!

– Молодец она у него, – позавидовала Юлькиной карьере Галина Семеновна и с неприязнью подумала о своей дочери. – Не то что наша.

– Зря ты так, Галь! – вступился за Василису старший Ладов. – Зато она с нами. Под боком. А та рыщет по свету, из самолета в самолет прыгает. А самолеты, знаешь, как сейчас летают?

– Как всегда, – огрызнулась Галина Семеновна.

– Нет, Галь, не так, как всегда, а под прицелом террористов.

– Это, Юр, не под прицелом твоих террористов, а под прицелом судьбы – чему быть – тому не миновать. Может, у нашей Васьки карма такая, одинокая. Я вот даже думала, может, ее к бабке сводить?

– Только попробуй! – рассвирепел Юрий Васильевич, как огня боявшийся экстрасенсов и колдунов. – Лучше Кашпировского ей включи, пусть смотрит, – именно ему старший Ладов верил безоговорочно.

– Много он может, твой Кашпировский!

– Много! – воскликнул Юрий Васильевич и рубанул рукой воздух. – Я проверял!

– На ко-о-о-ом? – делано расхохоталась Галина Семеновна.

– На тебе, – кокетливо ответил супруг и положил руку жене на бедро.

– Когда это ты на мне проверял? – возмутилась старшая Ладова, а потом спохватилась, закрыла рукой рот, выпучила глаза и прошептала: – Так это ты, Юр, чего? Перед тем как со мной, кассету с Кашпировским смотришь?!

– А чего, Галь, скажешь, не помогает? – Ладов опустил руку ниже.

– Дурак ты, Юр, – вздохнула Галина Семеновна и, довольная, вышла на балкон посмотреть, не идет ли Василиса.

Появилась она довольно скоро: понурая, она шла, еле передвигая ноги. Со стороны вообще могло показаться, что Василиса не в себе: то ли выпила, то ли что-то случилось. На самом деле ее жутко мутило где-то с обеда. И каждый шаг отдавался в голове болезненным сотрясением. «Приду – лягу», – решила Василиса и, не поднимая глаз, потащилась к подъезду.

– Это все твои дурацкие эксперименты с диетами! – раскричалась напуганная ее видом Галина Семеновна. – Посмотри, на кого ты стала похожа?

– На кого? – спросила младшая Ладова и улеглась на диван.

– На послушное домашнее животное… – Галину Семеновну просто несло.

– Ну и ладно, – у Василисы не было сил спорить. – На домашнее животное, сбросившее пять килограммов.

– Сколько? – не поверила ей мать и присела рядом.

– Пять, – повторила дочь и закрыла глаза. – За восемь дней.

– Господи! – Галина Семеновна чуть не плакала. – Ты понимаешь, что это опасно? Ты понимаешь, что ты станешь одной из них… Из этих, – она забыла слово, и чтобы Василисе было понятно, втянула в себя щеки.

– Анорексичек, – подсказала ей дочь и отвернулась лицом к стене.

– Васька… – склонилась над ней старшая Ладова. – А может, ты того? Беременна?

– Угу… От святого духа, мам.

– Между прочим, все так говорят, а потом выясняется, что у святого духа было имя, фамилия и семья.

– Нет, я не беременна, – еле проговорила Василиса. – Мне просто нехорошо. Наверное, давление. Пройдет.

– Все пройдет зимой холодной. Нужда. Голод настает. Стрекоза уж не поет. Да кому и в ум придет на желудок петь голодный? – решил развлечь дочь Юрий Васильевич и, спотыкаясь на каждом слове, процитировал известную басню.

В ответ Василиса заплакала.

– Ты чего? – испугался Ладов и встал перед диваном на колени: дочку было жалко.

– Так она тебе и сказала, – взревновала Галина Семеновна и стала гнать мужа: – Иди, Юр, к себе. Не видишь, поговорить надо.

– Не надо… – улыбнулась сквозь слезы Василиса и погладила отца по голове: – Нашло что-то.

– Да что же это за день-то сегодня такой! – по-бабьи запричитал Юрий Васильевич, оглядываясь на супругу.

– Неблагоприятная геомагнитная обстановка, – со знанием дела подсказала Галина Семеновна. – Магнитные бури. А ты говоришь, Андрей Саныч странный! А Васька твоя не странная, что ли?!

После материнских слов Василиса резко поднялась, вытерла слезы и словно невзначай уточнила:

– А чего там с дядей Андреем?

– Плохо там с дядей Андреем, – опередила мужа Галина Семеновна. – Юра вон с ним разговаривал сегодня, говорит, по дочке тоскует. Между прочим, твоя Юлька могла бы быть и повнимательнее к отцу. А то прыгает с самолета на самолет, как кузнечик, – старшая Ладова даже не замечала, как слово в слово повторяет слова супруга. – А нам здесь сиди и жди, что с вами будет под прицелом террористов. Ладно, хоть ты рядом!