Не девушка, а крем-брюле

– Дайте я скажу, – помрачнела Хазова и села рядом. – У Серого родители, знаете, такие… – она мельком взглянула на Вихарева. – Как это сказать… Блин, не знаю даже…

– Тебя как звать-то? – навис над парнем Ладов, внимательно изучая обезображенную фингалом физиономию Васькиного одноклассника.

– Сергей, – буркнул тот и отвел взгляд.

– Дядя Юра, – протянул ему руку Василисин отец. – Ладов.

– Я понял, – подтвердил Вихарев и пожал мозолистую ладонь нависшего над собой мужчины. – Извините.

– А с лицом чего? – поинтересовался Юрий Васильевич и присел рядом.

– Пробка… – Вихарев был немногословен.

– В смысле «пробка»?

– Он шампанское открывал, – объяснила Низамова и втиснулась между Юлькой и «дядь Юрой».

После этих слов Галина Семеновна снова схватилась за сердце, хотя до сегодняшнего дня вообще не знала, где оно находится.

– Ну, хотя бы не драка, – подытожил Юрий Васильевич и задумался, как быть дальше: – И что теперь с тобой делать?

– Да я счас уйду, – Вихарев попытался встать с дивана, но тут же был водворен обратно Василисиным отцом.

– Сиди пока.

– Галина Семеновна, – Юлька даже решилась взять старшую Ладову за руки. – Пожалуйста, не отпускайте его. Его ж дома убьют.

– Не убьют, – вздохнул Сергей и снова попытался подняться. – Ну, или не до конца…

– Сиди, – снова вернул его на место Ладов и посмотрел на жену исподлобья. – Ну что, Галь, с ним делать будем?

Галина Семеновна промолчала.

– Теть Галь, пожалуйста, – заворковала Низамова и, перегнувшись через Юльку, зашептала: – Придумайте что-нибудь. Все равно уже время час ночи. Ну, куда он пойдет?

– Домой, – ответил за «теть Галю» Вихарев и встал.

– Никуда ты не пойдешь, пацан, – прорычал Юрий Васильевич и взял операцию по спасению Василисиного одноклассника в свои руки. – Решай, Галя.

– Что значит «решай, Галя»? – возмутилась Ладова. – Вы только представьте, что подумают о моей дочери? И ведь никто не станет разбираться, что, кроме Васьки, здесь были другие дети.

– Это ты про что, мам?

– Про то! – нахмурилась Галина Семеновна. – Знаю я, как дурная слава впереди человека бежит.

– Да какая дурная слава? – в один голос воскликнули Низамова с Хазовой.

– А такая! – поджала она губы. – Накормили, напоили и спать уложили. Вы, девочки, по домам, а нам с этим жить.

– Может, тогда моему папе позвоним? – быстро догадалась, о чем идет речь, Юлька Хазова.

– Никому мы звонить не будем, – заявил Юрий Васильевич. – Парень проспится, утром явится.

– Интересно ты рассуждаешь! – не согласилась с мужем Галина Семеновна. – Ты вот только представь, твоя Василиса ушла, например, на день рождения, а явилась под утро. Как тебе?

– Не очень…

– Вот то-то и оно, что не очень, – подвела итог старшая Ладова. – Сейчас парня хватятся, звонить начнут. Чего говорить будешь?

– А не надо ждать, когда позвонят, – встряла в разговор взрослых Гулька, и Вихарев впервые посмотрел на это «шило» без явной неприязни. – Пусть он встает и сам звонит: мол, так и так, уехать ни на чем не могу, как время прошло, не заметил, давайте лучше останусь, чтоб никого не беспокоить, а утром – как штык… А вы, если чё, подтвердите, что жив-здоров, трезв и под присмотром взрослых.

– Да не надо ничё, – Серый, увы, не верил в свое спасение.

– Соглашайся, дурак, – налетела на него Юлька, – а то поздно будет. А про синяк чего-нибудь наврешь, не первый раз.

– Ну? – Юрий Васильевич уставился на лицо Василисиного одноклассника.

– А можно?

– Можно, Галя? – В последнюю минуту Ладов спасовал и посмотрел с надеждой на жену.

– Детей бить непозволительно! – изрекла Галина Семеновна. – Пусть остается…

– Ура-а-а-а! – завопили Хазова с Низамовой, но тут же были остановлены задумчивой Василисой.

– Тогда уж давайте сразу и про косяк, – пробурчала она и виновато посмотрела на отца.

– Дело в том… – вступила Юлька, лихорадочно соображая, как представить ладовским родителям еще одно родимое пятно неудавшегося вечера по поводу получения аттестатов о неполном среднем образовании.

– Лучше посмотреть, – перебила ее Низамова и указала точный адрес: – Там, в туалете.

– Это чего ж такое? – растерялся с трудом стоявший на ногах Вихарев, рассматривая выломанный в туалете косяк.

– Я тебе потом расскажу, «чего ж такое», – на ухо пригрозила ему Хазова, а Ладов дрожащей рукой провел по искореженному монтажкой лакированному дереву.

– Пап, – тронула его за плечо Василиса. – В общем, так получилось. Я тебе, конечно, могу рассказать, из-за чего, но ведь косяк-то от этого целее не станет.

– Столько трудов, Галь, – расстроился Юрий Васильевич. – Я ж его как родного… шкурил, лаком покрывал, чтоб красиво было. Это что же, вашу раз этак, должно было здесь случиться, что пришлось вредительством заниматься?! А?! – Он грозно посмотрел на несчастного Вихарева.

– Замок, пап, наверное, сломался. Не могли дверь открыть…

– Ты, дочь, говори да не заговаривайся, – не принял дочерней версии Ладов. – Какой замок? Шпингалет-то?

– А может, заело? – попыталась спасти версию Василисы Гулька.