Не девушка, а крем-брюле

– Хочу. А что такого? Мамы уже три года нет, а он до сих пор с ней разговаривает: «Эх, Аня-Аня…», «Знала бы ты, Аня…» Думает, я не слышу. А я слышу. Даже сестре его сказала…

– А сестра чего? – Низамова ловила каждое Юлькино слово.

– Ничего. Говорит, жениться ему надо.

– А он? – не терпелось Гульназ.

– А он: «Пока тебя не определю, ни о чем не может быть и речи».

– То есть жениться он, в принципе, не против? – уточнила Василиса.

– Все равно против, – буркнула Хазова, и глаза ее снова наполнились слезами.

– Эй! – это тут же заметила Гулька. – Даже не думай! Больше тебя успокаивать не стану… Замучили уже здесь слезы лить: то Наумова рыдает, то ты. Вон на Ваську посмотри: не человек, а золото.

– Сама ты золото! – огрызнулась Ладова, по голосу которой стало понятно: палец покажи – заплачет.

– Вы что?! – взбесилась Низамова. – Сговорились, что ли?

– Помолчи лучше, – оборвала ее Василиса. – Посмотрела бы я на тебя! Сейчас придут родители, а у меня свернут косяк в туалете и пьяный Вихарев спит на диване. Проходите, папа с мамой. Не стесняйтесь! Чувствуйте себя как дома!

– Да уж… – согласилась с ней Гулька и обняла свою большую подругу. – Подставили мы тебя, Васька.

– И еще, – судя по всему, Ладовой хотелось выговориться. – Мы как договаривались?

– Как? – Хазова посмотрела на нее очень внимательно.

– Все должны были прийти в платьях. А вы пришли в джинсах.

– Наумова была в платье, – напомнила ей Гулька.

– Наумовой все равно, – отбрила ее Василиса. – Она не такая толстая, как я. А вот вы могли бы и сдержать слово. Представляете, как я себя чувствую? Мало того что ни кожи ни рожи, белая, как сметана, так еще и вешу, как слон.

– Неправда, – очень уверенно проговорила Юлька. – Ты очень необычная. Мне даже папа мой сказал. У тебя особая красота. Инопланетная!

– Да, – горько буркнула Ладова. – И вешу я, как летающая тарелка.

– А это ты, между прочим, сама виновата, – не удержалась Низамова. – Я тебе когда еще сигареты принесла? Могла бы и попробовать!

– И попробую!

– А зачем? – не поняла Хазова.

– Она, – Ладова кивнула в сторону Низамовой, – уверяет, что когда человек курит, он худеет.

– А сколько надо курить, чтобы похудеть? – заинтересовалась Юлька и смерила Василису взглядом.

– По пачке в день, – уверенно заявила Гулька, как будто знала это наверняка, чуть ли не по собственному опыту.

– Если курить по пачке в день, – рассудила Хазова, – сдохнешь. Потому что капля никотина убивает лошадь.

– Лошадь, может, и убивает, – согласилась с ней Низамова. – Но Васька – это не лошадь, поэтому может и потерпеть. Можешь?

– Не знаю, – пожала плечами Василиса.

– Как-то мне кажется, – осмелилась предположить Юлька, хотя уже видела, что Гулька начала злиться, – что это не способ.

– А что, по-твоему, способ? – вспыхнула Василисина подруга, и ее левый глаз целеустремленно рванул к виску.

– Не знаю, – призналась Хазова. – Но, в принципе, если задаться целью, можно изучить этот вопрос и составить суждение.

– Слушай, – разошлась Низамова, – вот чё ты умничаешь? «Изучить вопрос», «составить суждение»! – передразнила она Юльку. – Нормально говори, а то ты как в зале суда…

– А я, видимо, у вас подсудимый? – иронично предположила Ладова. – Может, мне вообще в сторонку отойти, чтобы не мешать вам?

– Васька! – возмутилась Гульназ. – Ты чего? Обижаешься еще?! Я чего-то не понимаю: это кому надо? Это ты худеешь или мы с Юлькой?!

– Это вы с Юлькой меня худеете. А я вас об этом не просила. И вообще! Мне кажется, это довольно бестактно говорить обо мне в третьем лице.

– Да кто это говорит о тебе в третьем лице? – заорала Низамова. – Я? Или она? – Гулька ткнула пальцем в открывшую рот Хазову.

– Вы обе! – отрезала Василиса и вернулась в зал.

– Обиделась, – прошептала Юлька раскипятившейся Гульназ. – Неудобно как-то вышло…

– Ничё! – успокоила ее Гулька. – Глядишь, наконец-то разозлится и сделает что-нибудь. А то только талдычит: «Худеть надо, худеть надо». Надо? Худей тогда, – проворчала Низамова и попыталась сквозь занавешенную тюлем дверь разглядеть, чем занята Ладова. – И потом, Юлька, скажи честно: вот если бы ты была парнем, кого бы ты выбрала? Меня? Себя? Или Ваську?

– Тебя, – призналась Хазова.

– И я себя, – похоже, о скромности Низамова совсем запамятовала.

– Но вот мой папа, – Юлька была за справедливость и за плюрализм мнений, – считает по-другому.

– Мой тоже, – буркнула ввалившаяся на балкон Ладова.

– Ты что?! – в один голос воскликнули девчонки. – Подслушивала?!

– Не специально, – успокоила их Василиса и протянула Гульке пачку с сигаретами. – Я одна не буду.

– Здра-а-а-асте, – расплылась в ехидной улыбке Низамова. – А мне-то оно зачем?

– Одна я не буду, – настойчиво повторила Ладова. – Что я вам? Подопытный кролик?

– Я буду, – вызвалась Юлька. – Мне Серый давал. Я умею.

– На, – передала ей пачку Гульназ.

Хазова покрутила золотую коробочку в руках, нашла красный целлофановый ярлычок, потянула.

– А говорит, не курила никогда, – подколола ее Низамова.