Не демонтировать!

– Правильно. В колледж я не попал… И так и не познакомился с этой Карен, о которой все трещат. Женился на Синди Коллинз.

Синди Коллинз была нашей возлюбленной в студенческие времена. Взор миллиардера затуманился. Он спросил:

– Ну и как она там?

– Не жалуюсь, – отвечал мусорщик. Землемер и диск-жокей дружно расхохотались, и я понял, что вопрос имел и скрытый смысл.

Миллиардер тоже рассмеялся – но с опозданием, а потом обернулся ко мне.

– Итак, ты домашний муж? – спросил он. – А твоя Карен работает?

– Я тоже женат не на ней. Мою зовут Соней.

– Соня? Я даже имени такого не знаю.

– Знаешь. Она из подруг Карен по колледжу. На дюйм повыше, длинные темные волосы, высокие скулы…

– М-м-м. – Задумчивость вдруг оставила миллиардера, глаза его заволокло дымкой. – Да-да, теперь вспомнил. Как можно было забыть? Боже, я просто жаждал ее. Только так и не набрался смелости попросить. А ты каким образом осмелел?

Я улыбнулся.

– Случайно. Вспомни-ка денек, когда вы с Карен занимались любовью в ее спальне, а Соня вдруг зашла в гости? В твоей вселенной – и у всех, с кем мне удалось здесь переговорить, – обнаружив, что дверь заперта, она подергала ручку и постучала, так?

Все прочие улыбались. Миллиардер ответил:

– Да, помню. Она стучала, а мы делали свое дело, наконец она решила, что никого нет дома, и ушла.

– Правильно. Но в моей вселенной дверь не была заперта.

– О!

– Так сказала и Соня, снимая платье, чтобы присоединиться к нам.

– Смеешься.

– Ни капли.

– Боже, значит, ты сразу их обеих?.. – Он нервно хохотнул. Я подумал, что его обеспокоило, как он сам справился бы с такой ситуацией.

Основания для сомнений у него были. Тут был момент расхождения. В одно дикое утро в кампусе я потерял все сексуальные принципы, а он?.. Трудно сказать. Все мы в юношеские годы пережили пору отвращения к сексу… сохранившегося до значительно более позднего возраста, чем это бывает обычно, даже создавшего известные сомнения в собственной мужественности. Из речей моих компаньонов следовало, что эти трудности они преодолели, женились и вели вполне нормальную моногамную жизнь. А вот миллиардер не был женат. И поэтому любопытствовал.

Я мог бы поведать ему подробности, но ограничился лишь тем, что сказал:

– Ага, это было неплохо.

И ухмыльнулся от уха до уха. Не каждый день тебе завидует настоящий миллиардер.

Он сказал:

– Значит, так, вы поженились, она стала танцевать обнаженной, а сам ты так и не нашел работу.

– Почти что, – отвечал я. – Она фотомодель.

– Повезло тебе, сукину сыну.

– Скажешь тоже.

Он гулко расхохотался. На этот смех обернулись все, кто был в комнате.

– Ну, уложил на обе лопатки, – выговорил он и, ткнув меня в плечо, отправился к прочим гостям.

Никто из нас не хотел первым оставлять вечеринку, поэтому она затянулась до трех утра. Переговорив с хозяином, я решил побродить среди толпы, поболтал с пожарным, астронавтом и женщиной, оказавшейся из сопредельного с моим мира. Она была мной… мужчиной… еще год после того, как мы познакомились с Соней. Соня тогда выставила ее (его? меня?), отдав предпочтение футболисту. Она говорила, что сменила пол не только поэтому; вспомнив собственные подростковые разочарования, я готов был поверить ей, оставляя размолвке с Соней роль катализатора.

Имя она сменила на Мишель. Возможно, стоило мне попросить, и она отправилась бы в постель со мной – лишь потому, что я до сих пор каждую ночь проводил с Соней, а может быть, и нет. Я не стал пробовать. Она удалилась с астронавтом – как этого все и ожидали.

Их отбытие послужило всем сигналом выматываться. Выжав из пятой бутылки последние капли, я отправился вверх по лестнице, а потом вниз на третий этаж, в коридор в восточном крыле, пытаясь вспомнить, какая именно комната мне отведена. Все они были названы в честь аэронавтов, мне принадлежала комната имени Джима Лоуэлла, только я забыл, где она.

Глаза у меня слипались от выпитого, к тому же было поздно. Чтобы прочесть буквы на табличке, приходилось подходить к каждой двери, они чередовались по обе стороны коридора, не открываясь навстречу друг другу. Должно быть, шатаясь по коридору, я напоминал завзятого пьяницу, притом набравшегося сильнее, чем это было на самом деле. Наконец, отыскав свою комнату, я шарахнулся в сторону, заметив лицо парня, наскочившего на меня из-за двери.

Ну, повезло. И этот тоже был мною.

* * *

Я пробудился на гидропостели величиной в небольшой штат, окна от пола до потолка, сквозь них лилось солнце, плескалось о ноги. Я лежал одетым поперек кровати на покрывалах. Некто – вне сомнения, мой злодей-близнец – снял с меня ботинки и натянул на ступни пару шлепанцев-заек. Смышлен же.

Я поднялся на ноги, не зная, сумею ли устоять, но моя головная боль оказалась вполне умеренной. Я поискал синяки, но он, похоже, вырубил меня с помощью хлороформа или какого-нибудь газа, а не дубинкой. Я оценил подобное благодеяние. И подумал о том, кто это сделал и зачем.