Не дай мне упасть

   . Первые попавшиеся на глаза строчки напомнили Дзюнко о сегодняшнем вечере. Предстояло кое с кем встретиться. И, как всегда за все эти месяцы, что-то внутри противилось встрече. Но в то же время девушка ждала ее. И никак не могла разобраться, нравится ли ей быть с кем-то по-настоящему.

    Китами полюбила Ницше с первых дней обучения в академии. Она всегда испытывала симпатии к такому досугу, как чтение, но в последние годы редко посещала библиотеки. Электронных книг Дзюнко не признавала, а потому старое увлечение нуждалось в мотивации. И этой мотивацией стал неожиданный переезд. Не зная, чем заняться, девушка пошла в библиотеку "Эклипса" и там наткнулась на крохотный сборник стихов и афоризмов немецкого философа. С тех пор они сопровождали ее утреннее уединение. Было в Ницше что-то родственное Китами. Какая-то болезненная нотка презрения к окружающему миру, смешанная с плохо скрытым любованием. Дзюнко он казался главным ненавистником и обожателем человека.

    Резкий хлопок едва не заставил девушку вздрогнуть. Но она слишком привыкла не подавать виду, если испугается или удивится. Однако хлопок звучал очень близко, и Китами обернулась на звук.

    Молодой мужчина, на вид не старше двадцати пяти лет, сидел на краю ее скамьи с книгой в руках. Книга была закрыта, и держал ее незнакомец перед собой, очевидно, только что захлопнув. Мужчина сидел, смотря перед собой.

    Дзюнко внутренне удивилась. Она не услышала и не почувствовала появления этого человека на дорожке, не ощутила, как он присел рядом. Это было очень странно. Девушка всегда остро чувствовала чужое присутствие. А сейчас создалось впечатление, будто он только что возник из воздуха.

   - "Возлюби ближнего своего" -- это значит: "Оставь ближнего своего в покое!", но как раз эта часть добродетели даётся труднее всего.

   Незнакомец заговорил, повернувшись к Китами. Он был европейцем с приятно округлыми чертами лица, которые удачно обрамляла аккуратная безусая бородка, образованная сросшимися под подбородком бакенбардами. Коротко остриженные черные волосы казались тщательно причесанными, но в то же время сохраняли естественное отсутствие прилизанности. Наряд мужчины составлял строгий черный костюм, такая же черная рубашка и не менее черный галстук. Незнакомец стал похожим на огромную кляксу, вольготно откинувшись на спинку скамьи. Он был строен, но не худощав. Длинные пальцы аристократа принялись отстукивать что-то на обложке книги. Другой, свободной рукой мужчина задумчиво провел рукой по бороде. Он продолжал смотреть на Дзюнко.

   - Скажите, красивая девушка, зачем вы сели на мою скамейку?

   Глаза у этого типа были глубокие, с этим Китами спорить не стала бы. И голос тоже приятный. Но вот заданный вопрос всколыхнул в девушке неприязнь.

   - С какой это стати она ваша? - и Дзюнко ответила мужчине взглядом, который заставлял учеников и учителей ее прежней школы заикаться и уходить прочь. Она умела выглядеть холодно.

   Незнакомец, увидев, как посуровела собеседница, не изменился в лице и не шелохнулся. Он ответил тоном, в котором любезность сплеталась с тончайшей издевкой.

   - Я ее, разумеется, не метил. Но вам не кажется, что человек, читающий книгу в безлюдном парке, ищет немного уединения? И что можно проявить немного добродетели, оставив ближнего своего в покое?

   - В таком случае рекомендую вам поискать себе другую скамью, - если бы у взгляда была температура, Китами могла бы замораживать продукты в промышленных масштабах. - Эту первой заняла я, и глупых сценических выходов с хлопаньем книгами можно было избежать.

   Незнакомец прищурился, внезапно став похожим на пригревшегося на солнышке кота.

   - Экая вы суровая, - сказал он, выпрямляясь. - Первой, говорите?

   - Именно, - Дзюнко не сводила глаз с черной фигуры.

   - Вот, значит, как...

   Мужчина принялся медленно вставать со скамьи. Дзюнко ощутила, как в виске снова что-то больно кольнуло. И почти сразу же зашумело в ушах. Незнакомец же небрежным движением отряхнулся и слегка поклонился ей.

   - Что ж, как угодно. Дело свое я закончил, а потому отдаю сей кусок дерева и металла в ваше распоряжение. Засим пафосно и красиво ухожу за горизонт.

   Было в этих словах, поначалу казавшихся рисовкой спесивого мажора, нечто паясничающее. Произнося слова, мужчина поднял свободную руку и по-женски изогнул запястье, словно карикатурно подражая жестикуляции дешевого актера в театре. Брови над прищуренными глазами иронически приподнялись. Последняя фраза прозвучала с почти комическим придыханием.

   - Каким еще делом можно заниматься, сидя на скамейке? - Китами, по непонятной ей самой причине, задело это паясничанье. Несмотря на неприятное покалывание в виске, она сохранила невозмутимое и холодное выражение во взгляде.

   - Я провожал в мир иной старого друга, - незнакомец опустил руку. - Он накануне скончался.