Не быть волшебником

– Какой там, – размахивая освободившимся копытом, ответил черт. – Если через месяц вернется – и то хлеб. Он же не один уехал, он с собой всех чертей забрал.

– Зачем?

– Для повышения квалификации, – ответил черт, продолжая размахивать свободным копытом. – А меня тут за старшего оставил, чтобы за всем следил.

– Тебя? – удивился Костя. – Но ты же уборщик.

– Это же ад, – ответил черт, добавив к амплитуде раскачивания еще и движение всем телом. – Тут главное не кто ты, а главное – где. Знаешь, сколько моя метла стоит?

– Что же нам делать? – расстроился Костя. – У нас такая серьезная проблема. Он срочно нужен.

– А у меня есть… ой блин. – На очередном движении второе копыто черта освободилось, и он шлепнулся в траву. – Вторая оттаяла.

Черт встал, два раза присел, попрыгал.

– Фух, вроде отпустило твое волшебство, – сказал он. – Жуткий вы народ, волшебники, вроде одно слово сказал, а все тело теперь болит.

– Ну извини, – посочувствовал Костя.

– Ты это, не дрейфь, – сказал черт и полез за пазуху. – Мне хозяин одну штуку оставил. Сказал, что по ощущениям – пригодится.

Черт достал небольшой предмет, завернутый в сверток.

– Что это? – беря сверток в руки, спросил Костя.

– А шут его знает, – ответил черт. – Но если что-то и может помочь тебе, то вот эта штука. Кочегар он, что твоя гадалка, все наперед чувствует. Если оставил это, значит, пригодится. К сожалению, ничем больше помочь не могу.

– Спасибо и на этом, – поблагодарил Костя и пошел к своим друзьям.

– Ну? – нетерпеливо спросил кот, когда Костя вернулся.

– Что «ну»? Нету Кочегара, отправился на какую-то конференцию.

– Капец, – выругался Трюфель. – А это что за хрень?

– Это он своему черту оставил, сказал, что чувствует, что это пригодится.

– Можно посмотреть? – попросила Ариэль и взяла сверток. – Ой, шарик.

В свертке лежал хрустальный шар размером с яблоко.

– Прекрасно, – проворчал кот. – А бус у него не было? Что мы будем делать с этой игрушкой?

– Я откуда знаю, – огрызнулся подросток. – Думаешь, мне все это нравится? Ладно, давайте возвращаться к двери. Помощи ждать неоткуда, будем сами думать.

– Ох, да, – посокрушался кот, – думать – это мы завсегда. Думать у нас ума палата.

Мизансцена была такая: друзья сидели на поляне возле дома вокруг стоящего на земле хрустального шарика, который им оставил хозяин ада.

– Что, так и будем сидеть и ничего не делать? – первым нарушил молчание кот.

– Я думаю, – раздраженно ответил Костя. – Ведь должен быть какой-то выход. Я вот чувствую, что должен быть. Просто мы его еще не нашли.

– А может, надо потереть этот шарик? – предложила летунья. – Вдруг появится какой-нибудь джинн и нам поможет?

– Это же не лампа, – сказал кот, – да и лампу, говорят, не просто так терли, просто там слова были, которые надо было прочитать.

– Может, разбить его? – предложил Костя.

– Ну точно, – снова ответил кот, – в сердцах об землю. А в яйце игла, в игле ушко, а в ушке тоннель. Только это не яйцо.

– Слушай, Трюфель, – возмутился Костя, – мы хотя бы идеи предлагаем, а ты только критикуешь. Может, сам что-нибудь предложишь?

– Нашел у кого спросить, – решил отмазаться кот. – Я не волшебник, я в этих делах вообще мало что понимаю.

– А у кого мне еще спрашивать? – завелся Костя. – Нас тут только четверо. Ариэль предложила потереть, я – разбить, ты – только выделываешься. У нас только Черныш не высказался. Может, мне у него спросить? А, Черныш, как думаешь, что нам делать с этим шариком?

Волчонок неожиданно поднял голову и посмотрел на Константина.

– По-моему, здесь все очень просто, – сказал он.

– Ёё! – отшатнулся Трюфель.

– Черныш? – удивился Костя.

– Ты умеешь говорить? – наконец сформулировала вопрос летунья.

– Конечно, – немного басовито ответил волчонок. – Как и любой образованный дух.

– Так и… это… ну, то есть ты всегда умел? – приходя в себя от этой новости, спросил Костя.

– «Всегда» – это слишком расплывчатое понятие, – немного подумав, ответил Черныш, – я думаю, что возможность вербально передавать информацию у меня появилась практически с рождения. Может быть, развита была не очень хорошо. Но в свете текущего кризиса мои способности к общению напрямую коррелируют с тяжестью сложившихся обстоятельств.

– Еще один умник, – пришел в себя кот. – И почему молчуны не начинают свои речи с какой-нибудь простой просьбы? Поесть бы попросил, что ли.

– Когда твой разум долго находится в заточении рефлексов, первая и самая главная его потребность на свободе – это потребность в самовыражении.

– А я его учил лапу подавать, – сокрушался Костя.

– Ничего плохого в этом не вижу, – ответил Черныш. – Более того, твое внимание, Костя, к моему образованию и социальной адаптации мне кажется очень милым.

– Какая прелесть, – кивнул убитый эмоциями Константин.

– Ну ладно, ладно, – вмешался Трюфель, – все это чудесно. Собачка оказалась говорящей и даже очень умной, но как это делу-то поможет?

– Мне кажется, – заметила Ариэль, – что как раз перед тем, как мы слишком эмоционально отреагировали на эту новость, Черныш хотел нам что-то сказать. К слову, ты не против, что мы тебя Чернышом называем?