Не буди девочку! До утра...

— Начинала в ту пору, когда больных на лошадях транспортировали, — сдаётся медичка. — А родом с Лешуконья. И девичья фамилия — Лешукова.

— Ох, люблю про здешние края слушать!

Эмилия присаживается рядом с ложем больного, над которым этакой Пизанской башней возвышается Юрочка.

— Возвращалась я как-то от родителей. Мороз за нос и щёки щиплет — заснуть не даёт. Звёзды мне подмигивают — все на своих местах. Конёк сноровисто бежит. А на душе темно, скучно! Как перед бедой. Когда лесом ехала — глаза звериные в чащобе запосверкивали. А чуть погодя…Гляжу — что-то серое, клокастое. К Орлику сбоку подбирается, ухватить его за брюхо старается. Да не один, а с сородичами! Орлик мой почуял погибель свою, да как захрапит бедолага! А меня в санях будто парализовало. Гляжу только, как наст в лунном свете переливается, а ни ногой, ни рукой… А волки не отстают. Один прямо пастью в сани целится. Того и гляди ко мне в полость медвежью вскочит! И тут опамятовалась я! Стала по саням шарить. И обнаружила спасение своё! А знаете, что это было?

— Руж-о-о! — предположил Юрочка.

— Не отгадал!

— Дубинка? — вступил в игру пациент.

— Верёвка…

— А что с ней делать?

— Бросить в серую морду! Так меня дед-охотник учил.

— И всё-ё-ё? — хором протянули мужчины. А рассказчица продолжила:-Волк опешил сначала. А потом уставился на вьющийся конец. Как зачарованный. За ним и остальные. Про меня с Орликом будто забыли. Но главное, силы стали терять. А тут уж огоньки показались.

— А вы — смелая! — не сдерживает восхищения отец Авель.

— Бедовая! — поправляет Эмилия Сергеевна.

Келейник устраивается в изножье больного и принимается за свой чурбачок. Больному отчётливо виден профиль резчика. С той стороны, которая не обезображена. Сколько же лет Юрочке на самом деле? Тридцать с лишком? Больше? Похоже, время перекатывается через Юрочкину голову и уносится вперёд. Не оставляя печатей.

— Покажи поделку, новоявленный Эрьзя! — велит больной. Келейник нехотя откладывает инструмент.

— Юрочка, ты неверно изобразил ступни! — заявляет бывший настоятель, осмотрев человечка. — Второй пальчик никак не меньше третьего. Пальцы человека — это… как дети в шеренге на уроке физкультуры. Строятся по росту. У тебя что? Ножик соскочил и срезал лишку?

— Не-е-е! Юлоцка знат!

— Да ничего ты не знаешь! — вспылил больной. — Эмми спроси!

— Меня зовут Эмилия!

Фельдшерица тоже уставилась на чурбачок. Но претензии её другого свойства.

— Юрочка! Человек рождается вперёд головой. А разве не то же с… Почему ты начал работу с ног?

— Не-е-е-е! Юлоцка знат!

Эмилия, чтобы размять ноги, отходит к узкому, как бойница, окну.

— По большому счёту вы правы, отец Авель. В анатомической норме высота пальцев от большого к мизинцу идёт по нисходящей. Но временами природа нарушает свои правила. Случается, что второй палец по размеру уступает третьему. Называется «римская стопа». У нас в Таракановке есть семья, где…

— Кто такие?

— А вот это медицинская тайна! — Судя по тону, Эмилия намеревается держать свой роток на запоре.

А тем временем Юрочкина работа вот-вот обретёт половую принадлежность.

— Кто этот человек? — интересуется наблюдающий за процессом больной.

Автор поднимает голову — уголки рта принимают симметричное положение.

— С «Помольской звезды-ы-ы»!

ГЛАВНЫЙ СВИДЕТЕЛЬ НАРУШАЕТ МОЛЧАНИЕ

В редакции «Двинской правды» перерыв на чаепитие соблюдался и при форс-мажорных обстоятельствах. Но не для сотрудницы рекламного отдела-кормилицы всего коллектива. Девушка поставила чашку на блюдце и двинулась из чайной — специального помещения отведённого для отдыха — в свой кабинет, дверь в которую предусмотрительно держали нараспашку. Зазвенел телефон. Голос был женский и какой-то запыхающийся:

— Здрасьте! Это из Двинска беспокоят.

— Слушаю.

— Сымите это объявление!

— Какое именно?

— Про пропавшую москвичку.

И по какому праву вы..?

— Мы ногу её нашли!

Сотрудница сочла за благо присесть в офисное кресло, но едва не промахнулась, ударившись о подлокотник ягодицей. А телефонная трубка продолжала верещать:

— Это из древесного цеха говорят.

— Но послушайте…