Называется Жизнь (социологический роман)-Вторая Часть Дилогии

— Ну я не говорю за всю Одессу, — кокетливо рассмеялся Грегори, — но в Америке… А вообще, — прервал он себя, — эмигрантам в первом поколении понять американцев не так просто, а тем более стать ими. Я вот о себе могу сказать, что не буду утверждать, что понимаю все в Америке и в американцах, хотя живу здесь уже столько лет!.. Есть вещи, которые нужно впитать с молоком матери, чтобы их понять. Вот, может, мои дети…

— А сколько их у вас? — спросила серьезно Инга.

— А пока нисколько. Я не женат вовсе.

— А вы давно из России?

— Мы уехали из Москвы, когда я только закончил 8-й класс. Мне было 14 лет. Так что в России я не был четверть века… Подумать только, почти четверть века.

— И ни разу в Москве не были с тех пор?

— Не был, но очень хочу туда съездить.

В это время незаметно для обоих подошла Анюта.

— Ты, что ли, Грегори, в Москву собрался? Тебе что, здесь девушек мало? — спросила она весело, панибратски похлопывая его по плечу. — Это уже закономерно, что американцы за русскими женщинами гоняются. Поезжай, поезжай, Грегори. Мы уже там будем к тому времени. Вот нам первым ее покажешь, и свадьбу в Москве сыграем.

— Нет, теперь уже не поеду, — весело сказал Грегори. — Я здесь встретил такую интересную женщину!

— Это ты кого имеешь в виду? — так же весело спросила Анюта.

— А вот, твою маму, Ингу Сергеевну!

— О, Грегори, берегись тогда. С моей мамой дружить опасно. Она тебе начнет лекции читать по всем предметам жизни и еще, чего доброго, заставит учиться, учиться, и еще раз учиться. Ведь моя мама бывший работник идеологического фронта на поприще марксистско-ленинской философии..

Анюта говорила весело, с оттенком гордости за маму, но Инге почему-то были неприятны ремарки дочери.

— Почему по философии? — удивился Грегори. — Ведь вы же, Инга Сергеевна, юрист?

— Да, но потом пришлось поменять профессию юриста на занятия наукой, в общем, стала философом. — Инга рассмеялась.

— Да-да, ты с мамой не шути, — сказала кокетливо Анюта. — Она у нас доктор философии, и вообще была большим начальником в Академии.

— Ну, насчет "начальника" Анюта преувеличила, в остальном… она совершенно права. — Инга засмеялась. — Лучше бегите от таких, как я, учительниц, подальше. Да вам и не нужно учителей. Вы уже сами кого угодно научите, как жить.

— Ну, вы тут разбирайтесь, — засмеялась Анюта, — а я пойду. Вон меня Катюшка зовет. — Анюта отправилась по направлению к тенту со словами: — Мамочка, не скучай. Пикник только начинается, еще самое интересное впереди…

— Я не думаю, что здесь будет еще что-то интересное для вас, — не унимался Грегори, никак не отреагировав на уход Анюты. — Извините, если я назойлив, но мне ужасно интересно с вами пообщаться. У вас такая интересная карьера… А вправду, поедемте со мной к моему другу. Там вам будет интересно, там собираются спорщики, болтуны…

— Ну что вы, юноша, — уже тепло, по-матерински начала говорить Инга, видя, что молодой мужчина проникся к ней искренней, чисто человеческой симпатией и интересом. Она хотела подобрать какие-то теплые слова, чтобы не обидеть его предложением оставить ее, так как почувствовала усталость от этой искусственной ситуации. Машинально она глянула на очередную припарковавшуюся машину с прибывшими на пикник гостями.

Вдруг она почувствовала, что у нее кружится голова, и все тело начало трясти. Уже не обращая внимания на Грегори, она всматривалась в вышедших из машины женщин, в которых нельзя было не узнать Нонну с ее дочкой Асей.

— Что с вами, Инга Сергеевна?! — встревоженно спросил Грегори. — Вам что, плохо? Вы побледнели, может, позвать Анку?

— Нет-нет, — словно опомнившись от обморока, сказала Инга, встав из-за стола. — Ни в коем случае никого не надо звать. Извините, я должна вас оставить.

Грегори тревожно и недоуменно смотрел на эту столь заинтересовавшую его женщину и не знал, как себя вести.

Инга выбросила в мусорный бачок посуду с остатками пищи и направилась к флигелю с туалетными комнатами.

— Инга Сергеевна, я не могу вас так оставить. Что с вами? Может, вам нужна моя помощь? — говорил Грегори с такой искренней заботливостью, что Инга решилась на несвойственную ей откровенность с малознакомым человеком.

— Грегори, дорогой, — сказала она, еле переводя дыхание от волнения, — мне не нужно никакой помощи. Просто нужно прийти в себя, потому что мне неожиданно предстоит встреча с людьми, с которыми никак не хотелось никогда в жизни встречаться.

— Правда? — перебил Грегори. — Инга Сергеевна, я не вправе вас ни о чем спрашивать, конечно, но если вам нужно, я никуда не поеду. И если вам понадобится моя помощь, буду здесь все время.