Называется Жизнь (социологический роман)-Вторая Часть Дилогии

Они провели в скорой часов пять, и когда вернулись домой, он уложил мать в постель, сам пребывая в страшном стрессе от раздирающих его терзаний: с одной стороны, он недоумевал, что случилось с Асей, почему она убежала и не отвечает на звонки. С другой — он хотел дать отбой Майку, но тот не согласился и сказал, что вылет не отменит, и Алеша теперь не знал, как оправдаться перед мамой в вызове Майка. Он знал, что это ее расстроит: ничего себе "молодая жена", которая начинает со скорой помощи. И Алеша не ошибся. Когда он сказал, что Майк вот-вот появится, обморок чуть было не повторился. Ее охватил страх из-за того, что Майк может пересечется где-то здесь с Асей, которая мистическим образом снова появилась у нее на пути, теперь уже грозя забрать у нее сына. "Какой ужас, — думала она, — это рок какой-то. Эта ведьма преследует меня… А если бы здесь был Майк. Ведь он хотел приехать меня встречать в Нью-Йорке. И Алеша, ни о чем не подозревая, мог устроить такой же ужин с Майком… А как бы поступила эта Ася? Ведь Майк ее оставил ради меня? Может, она его еще любит… Его нельзя не любить. Тогда что — Алеша обманут? Как быть, как разобраться в этом клубке? И она меня ненавидит лютой ненавистью, ведь я как бы увела у нее Майка. Но ведь я не увела? Так получилось. Я же понятия не имела о ее существовании. И сейчас она понятия не имеет, что Алеша — сын Олега".

Лина лежала с закрытыми главами, раздираемая вопросами, на которые не знала ответа.

На следующее утро за завтраком Алеша спросил в упор:

— Мама, а теперь расскажи мне все, что случилось вчера. Что вас связывает с Асей? Мы должны поговорить начистоту. Между нами была всегда ясность. Нет. Не так. Сначала я тебе скажу. Когда мы хоронили отца, десять лет назад, ты меня попросила найти что-то в его бумагах, какие-то документы. И там я нашел фотографию. На ней был изображен отец с молодой красавицей. Я мучался вопросом, но не решался никого спросить, тем более тебя. Ведь ты нас так воспитывала, что наш папа — святой. Я забрал тихо фотографию, увез в Москву и иногда на нее отчаянно смотрел, чтобы разгадать тайну отца.

И вот, как-то к нам в больницу, в Москве, попал твой бывший начальник Данила Иванович, президент вашей компании. Я за ним наблюдал как врач. Мы с ним подружились. И когда он выписался, он пригласил меня в ресторан, чтобы мы поужинали вдвоем. Он чуть выпил. Мы разговаривали, он очень интересный человек. И он вдруг сказал: "У тебя мать — святая. Твой отец ее так обидел, а она хранит к нему любовь по сей день". Я был в недоумении. Он понял сразу, что проговорился. Но отступать было некуда. И он уже в двух словах сказал, что у отца был роман в Америке с эмигранткой, о котором ты случайно узнала. Но это было там очень коротко, ты отцу простила. Было очевидно, что Данила Иванович не договаривает что-то очень существенное в этой драме и что правду я никогда не узнаю. Но я почему-то связал этот рассказ с той фотографией. И вот, представь, я приезжаю сюда, прихожу в гости к этой паре, чтобы передать подарок от их московских друзей, и там… И там сидит молодая женщина с той фотографии.

Лина слушала сына, утирая глаза бумажными салфетками, чувствуя, что ее сердце вот-вот разорвется.

— И вот, — продолжал Алеша, — у меня появился азарт узнать эту женщину, узнать что-то об отце, об их отношениях. Но Ася никогда ничем не выдавала ничего из того, что мне было интересно. Я стал с ней по-настоящему дружить, я хотел войти к ней в доверие. И однажды, когда мы сидели у нее дома, выпили вина, я ее спросил, почему она, такая красавица, одинока, не имеет детей. И она мне честно, как брату, как священнику на исповеди, сказала:

— Я не заслужила семейного счастья, потому что на мне крест убийства.

Я был в ужасе от этих слов.

Она начала так рыдать… Мама, если б ты видела, как она рыдала, словно хотела этими отчаянными слезами смыть свой грех.

Мама, мне было ее так жаль, — говорил проникновенно Алеша. — Я знал, что она говорит об отце. Но она никаких подробностей мне не рассказала. И мне кажется, что именно в тот вечер я ее полюбил. Я с ней никогда не говорил об отце и вообще о родителях, о семье, так как не хотел, чтобы она догадалась, что я сын этого мужчины, с которым видел ее на фотографии. Вот видишь, мама, как бывает в жизни… Но почему ты так отреагировала на нее, а она на тебя? Вы же не могли встречаться, или ты тоже видела эту фотографию? Но она-то ведь не могла тебя видеть?

— Нет, сынок. Я ее видела не на фотографии, я ее видела живьем. Она приезжала в городок. Ее пригласил твой отец…

— Как пригласил?! Вы же не разводились. А где она жила в городке?

— А жила, жила… Он, сынок, ее привез прямо к нам домой, — сказала Лина, утирая слезы.

— А как же это? А люди вокруг, а если бы мы были?