Называется Жизнь (социологический роман)-Вторая Часть Дилогии

"Надо бежать. Надо бежать поскорее, — приказывала она себе. — Не важно, что меня там ждет. Но это мой дом, там я найду приют и уединение. Это мой дом. У меня никто его не забрал пока… Саша в любой момент может предложить разойтись. Тогда придется продавать дом. Но все равно, пока это мой дом, мой кабинет, моя кухня, мой компьютер!" — успокаивала она себя, страстно пожелав сейчас оказаться на своей постели, в своей кухне, в своей гостиной, в обустройство которых она вложила столько любви, творчества. Она рванулась к двери, чтобы немедленно войти и заказать билеты домой. Дверь оказалась наглухо запертой… Она отчаянно била кулаками, но дверь не открывалась. Произошел тот самый случай, о котором предупреждала Рита. Замок сам защелкнулся. Какой ужас! Дождь ожесточился из-за усиления ветра и бил холодными плетями по всем не прикрытым курткой частям тела. Уже промокли трикотажные брюки, вода заливалась за воротник в том месте впереди, где заканчивалась молния у шеи, но еще "не начинался" капюшон, из-за того, что она не надела никакого шарфика… "Что делать, куда бежать? Ни телефона, ни души вокруг. Соседний дом так далеко, что его и не видно. Да и не принято здесь, в Америке, так просто с улицы стучаться в дом. Да и что это даст, когда я даже не знаю ни Ритиного, ни Грегори телефона. Но если б добрые люди — соседи и были сейчас дома и позволили позвонить сюда, чтобы оставить месседж Рите или Грегори, то я не помню ни одного их телефона. Какое же я ничтожество, — бросала она себе. — Хоть кинься под машину, и все, конец страданиям… Да где взять здесь машину, в этом уютном богатом районе. Нет, их здесь полно, но им можно ездить только со скоростью пятнадцать миль и крайне осторожно, медленно, чтобы избежать провокаций таких сумасшедших, как я. А если решиться пойти пешком до магистрали, где машины мчатся со скоростью минимум 60 миль в час, то по пути туда наверняка будут останавливаться все проезжающие здесь машины и предлагать отвезти домой, или еще реальней — вызовут полицейского, мол, какая-то странная особа тут шастает пешком (!) и в такую холодрыгу". Деваться абсолютно некуда. И она обреченно села на крыльцо, над которым был небольшой козырек, прижалась к стене дома и отчаянно, как нищенка на дороге, рыдала с закрытыми глазами.

Она не слышала, как подъехала машина со стороны гаража, и очнулась от возгласа Грегори:

— Инга, что с вами?

— Грегори, это вы? Какое счастье, — говорила она, жалобно плача. — Защелкнулась дверь, и я вот тут…

— Пойдемте, пойдемте в машину быстро. Вы же вся мокрая. — Он обнял ее правой рукой, как бы пряча под мышкой, и быстро повел к машине, усадив на заднее сиденье.

Когда Инга оказалось в сухом, теплом салоне, истерика одолела ее.

— Инга, Инга, я понимаю ваше состояние. Ну, Маргуше я скажу. Что ж это она замок не исправит. Так, — сказал он после паузы, — у меня-то тоже ключа нет. Сейчас ей позвоним. — Грегори набрал номер по сотовому. — Так, телефон ее отключен. Наверное, она ведет переговоры. — Он мгновенье подумал и сказал: — Так, я знаю что делать.

Включил мотор и помчался по городу. Инга сидела, прижавшись к окну, чувствуя себя противной, неприятной этому молодому красавцу, который вынужден с ней возиться. Она сидела с закрытыми глазами, чтобы не видеть своего позора, падения.

Она потеряла ориентацию во времени, и ей казалось, что ехали они очень долго, пока достигли места, куда мчалась машина. Этим местом оказался роскошный отель, куда Грегори проскочил, предложив Инге побыть в машине. Через некоторое время он вернулся и предложил Инге следовать за ним.

Они зашли в богатый убранствами холл, поднялись в лифте и прошли в номер, состоящий из гостиной и двух спален.

— Инга, я им рассказал всю правду, и потому они пошли навстречу, дали этот номер без предварительной резервейшн. Но я обманул их в одном. Я сказал, что вы — моя жена, потому что у вас нет никого удостоверения личности. Если б у вас был с собой драйв лайсенз, я бы вам взял отдельный номер. Но я не думаю, что вы будете стеснены.

Инга смотрела на него, не проронив ни одного слова. Ей было стыдно, ей было гадко, ей было противно, одиноко и жалко себя. Она даже не сказала ему спасибо, а молча прошла в спальню, которую он предназначил ей. Там была персональная ванная комната, с уютным, шелковым сверху и махровым изнутри розовым халатом с огромным капюшоном. На полу, под халатом, лежали в тон ему мягкие тапочки, запечатанные в прочный пластиковый пакет.

В ванной было тепло, изысканно красиво и, погрузившись в теплую воду, Инга ощутила особый уют и комфорт. Ею овладели чувства благодарности, нежности к Грегори, и захотелось ему сказать теплые слова. Полежав минут двадцать, она вышла, повязав голову маленьким розовым полотенцем, превратив его во что-то вроде чалмы. Она туго подвязала поясом халат, который был рассчитан на более крупную особу, надела тапочки, развесила на радиаторе свои вещи для сушки и вышла в "гостиную". Ей показалось, что никого вокруг нет.