Назад в СССР 7

— Да легко, — Гриша покряхтел и встал, стул облегченно скрипнул. — Вы не смотрите, что у меня руки, как грабли, я им такие скрутки на проводочках делаю.

Подозреваемый подошел к стене, размахнулся и вогнал карандаш на четверть в треснутую болотного цвета штукатурку. Хрусь! — карандаш не выдержал и сломался.

— Я же говорил, — развел руками Лаптев. — Что за игры у вас, гражданин начальник? Уж лучше б в картишки с вами перекинулись или рыбу забили, чем фанты непонятные исполнять. Да на сухую.

— Странное дело, Григорий, — проговорил я. — Рисуешь и пишешь ты правой рукой, а сигарету держишь — левой. Да и в стену ты карандаш воткнул левой. Так ты левша или правша?

— Переученный я, — насупился Лаптев. — Левшой родился, а в школе указкой Шапокляк по руке хвостала, когда я пытался левой писать. Чернила размазывал.

— Какая Шапокляк?

— Да классуха наша, стерва та еще. Вылитая Шапокляк. У нее даже собачка была на крысу похожа.

— Ясно… Ты, получается, у нас амбидекстр.

— Вот спасибо, что непонятно кем обозвали. Лучше бы крокодилом или свиньей окрестили, этих хоть я знаю, а такую зверушку — нет.

— Это человек с развитыми обеими руками, — пояснил я. — Переученные к ним тоже относятся. Спасибо, Григорий, на сегодня все.

Я повернулся к двери и крикнул:

— Дежурный.

Дверь лязгнула, и на пороге появился молодой сержантик. Рядом с Гришей он смотрелся клопом, так что я с трудом сдержался, чтоб не прыснуть.

— Уведи, — кивнул я на задержанного.

Человек-гора и лилипут скрылись за дверью.

— Это ты для чего такие эксперименты проводил? — спросил Вахрамеев, выковыривая кончик карандаша из штукатурки.

— Не похож Гриша на убийцу, — задумчиво проговорил я. — Если бы он бил ножом в сердце стоящего перед ним человека, то использовал бы левую руку. Сам видел, трещинка аккурат на таком уровне расположена. Нужно назначить дополнительную медицинскую экспертизу. На разрешение эксперта поставить вопрос: какой рукой, пусть предположительно, был нанесен удар ножом, правой или левой?

— А судмед может это определить?

— Не на все сто, но вероятное суждение выдаст. Сопоставит положение тела, угол раневого канала. Смоделирует примерную траекторию нанесения колющего удара.

— Ого, Андрей, — Вахрамеев удивленно на меня уставился. — Это в школе милиции тебя научили? Вроде молодой ты, а разговоры ведешь, будто всю жизнь в органах.

— Конечно, в школе милиции, — соврал я. — Где же еще?

— Эх… — вздохнул Вахрамеев. — Жалко, что я не закончил ее. Я ведь обычный зоотехник по образованию.

— Жаль. Звони в прокуратуру, пусть назначат дополнительную экспертизу. Договорись с Палычем. Лады?

— Так труп-то уже зарыли давно, — пожал плечами опер.

— Он и не нужен, все же зафиксировано в первичном заключении, там только сопоставить и анализ сделать по ранее полученным исходным данным. Покумекать над бумажками, и дело в шляпе.

— Ясно… У вас в Москве все такие умные?

— В Москве — не знаю, а я с Новоульяновска.

* * *

— Андрей Григорьевич, — Караваев даже теперь встал навстречу мне, улыбаясь так старательно, что глаза превратились в щелочки. — Проходите, может, по коньячку?

Он двумя пальцами показал в воздухе уровень жидкости в воображаемой стопке.

Я глянул на настенные часы с маятником в массивном лакированном коробе, больше похожем на элитный гроб:

— Времени нет. Я ненадолго. У вас по делу убийства адвоката задержан некий гражданин Лаптев. Так вот, я считаю, что он ни при чем. Не давите на него, этапируйте пока в СИЗО в область, с прокуратурой я договорюсь.

— Ну как же? — развел руками подполковник. — Есть свидетели, и пальчики на ноже его же.

— Свидетели слышали просто крики и скандал, а пальцы он оставил, когда нож вытащил из груди убитого. И еще. У адвоката на животе поперечный разрез. Такой же имеется у сегодняшнего трупа и у остальных трех убитых в этом году женщин.

— Что вы хотите сказать?

— Что в городе орудует серийный убийца. Как вы понимаете, Лаптев этих женщин убить никак не мог.

— Вот только серии сейчас нам не хватало, — Караваев даже обхватил голову руками и опустил глаза, — Вы уже доложили своему руководству?

— Пока нет. Не стоит поднимать шум. Иначе в городе начнется паника. Вас заставят бросить все силы, поднять оперативные отряды комсомольских дружин, выгнать на улицы кабинетных работников, увеличить плотность патрулей. Нам такой переполох ни к чему. Преступник умен, и наружными нарядами его не изловить. Он только лишь затаится. И нам труднее его будет достать. Да ещё и с нервозностью населения надо будет что-то делать.

— Что вы предлагаете?

Кажется, он совершенно искренне ждал от меня даже не советов, а распоряжений.

— Пусть все идет своим чередом. В прокуратуре тоже согласны не объединять пока дела. Кстати, Егор Павлович вам привет передавал, — я прищурился. — Не похоже, что вы с ним, как вы упоминали, в контрах.

— Всякое бывало, — отмахнулся Караваев. — А как вы злодея ловить будете?