Назад в СССР

Химики, действительно, напоминали наркоманов. Неспешные, сами себе на уме, среднего возраста усатые мужички далеко не атлетического сложения. Всегда ходили вдвоем в мятых белых, а местами серых, халатах. Усы в семидесятые вообще были популярны, особенно почему-то в милиции. Безусые смотрелись чуть моложе. Возможно, поэтому никто не хотел показаться неопытным.

Хорька, оказалось, зовут Витей Драгуновым. И лет ему оказалось гораздо больше, чем я думал. Около сорока. Маленькая собачка до старости, как Моська, поэтому и ошибся. Звание у него капитан и должность занимал в отделе не маленькую — старший эксперт. Были еще просто эксперты (старлейские должности) и техники-криминалисты (сержантский состав).

Последние допусков на самостоятельное производство экспертиз не имели, а были своеобразными помощниками экспертов, фотки делали и фототаблицы к протоколам ОМП (осмотра мест происшествия) клеили, жуликов и терпил катали (дактилоскопировали), но на происшествия выезжали по полной программе. Как и специалисты-криминалисты они полноценно участвовали в осмотрах мест происшествий и других следственных действиях. Дежурили по суткам и, естественно, нагрузка на них ложилась поменьше, чем на эксперта. Эксперт и в сутки ходил, и еще экспертизы между делом клепал. Но никто не жаловался. Особенно «наркоманы-спиртовики». Они частенько запирались в лаборатории и снимали пробы с образцов ССЖ (спритосодержащей жидкости), что приносили на экспертизу. Часто ходили умиротворенные и немного веселые с раскрасневшимися, как после бани, лицами. Это было их привычное состояние. Сильно не наглели и до заплетающегося языка никогда не доходили. Паутов знал, что подчиненные квасят по-тихому в рабочее время, но химиков не трогал. Если их уволят, то экспертизы по наркоте «встанут колом». Так просто химика с образованием в Новоульяновске не найдешь. А если найдешь, то в милицию его не затянешь. Это криминалистов можно с улицы пачками набрать. Там любой техникум или ВУЗ по образованию подойдет (это потом уже судебный эксперт только с вышкой будет), а направление спецэкспертиз — дело серьезнее, в плане кадрового голода. Белохалатники — единственные, кто из экспертов не выезжали на происшествия и не дежурили. Поэтому среди личного состава считались кастой не только немного вечно пьяной, но и привилегированной, на «проступки» которых руководство смотрело сквозь пальцы.

Сидят химики в своей норе, никого не трогают, а работу делают. Вот и пусть сидят, вот и пусть делают.

Женщин (девушек) в отделе не оказалось. В УВД они в основном обитали в следствии, канцелярии и кадрах.

— Ровнее фотоаппарат держи, — учил меня хорек Витя, когда я пытался отснять стреляную гильзу от ТТ-шника. — Объектив должен быть строго перпендикулярен объекту. И линейку масштабную опять забыл положить. Да не туда ее воткнул. Либо снизу, либо справа, если внизу сильно мешается. Свалился ты на мою голову, студент!

Я задумался. То ли сразу ему леща прописать, то ли чуть подождать и два залепить? Но перед Паутовым неудобно будет. Хорек явно жаловаться побежит. После наших занятий он непременно нырял в кабинет к начальнику и что-то там ему с жаром рассказывал. Скорее всего, какой я никчемный криворукий рукожоп. Но Аристарх Бенедиктович (имя его я уже почти без запинки выговаривал) оказался далеко не дурак. Хорька он слушал, а сам при своем мнении всегда был. Молодец мужик. Повезло мне с начальником. Что Петрович на фабрике был «огонь» мужик, что этот норм. Правда, разные они абсолютно. Как Инь и Дзинь. То есть Янь. Прозорливый интеллигент и прожженый работяга. Вот на таких и держалась страна.

Первая неделя в милиции прошла без происшествий в прямом смысле этого слова. На происшествия меня не брали. По статусу не положено. Допуска к участию в следственных действиях нет, навыки фотофиксации еще только вырабатываются. Конечно, фотоумения из прошлой жизни мне, ой, как пригодились. Не надо было париться по поводу проявки пленок, печати или сушки фотографий. Мне даже нравилось разводить растворы и макать поочередно карточку то в одну ванночку, то в другую, наблюдая, как в красном свете прорисовываются очертания места происшествия.

Но снимать на старый и надёжный, как калаш «Зенит-Е», выбирая нужную экспозицию в соответствии с потребностями осмотра места происшествия, — это совсем другое, нежели селфи щелкать и пейзажи снимать. Тут пришлось вникнуть в правило судебной фотографии со всеми ее панорамными, узловыми и детальными съемками. Это в фильмах показывают, что эксперт бродит по месту преступления невпопад, как заблудший в рюмочную пролетарий после долгожданной получки. И щелкает то там, то сям. Все, что красиво лежит и, что в голову взбредёт. Ан-нет!.. Всю эту кухню я когда-то поверхностно знал — чай не один раз на происшествия гонял, да в ЭКЦ немного просидел, когда время горячее было и за моей головой (или жопой) охотилась инспекция по личному составу, ОСБ и другие государевы гончие.