Назад дороги нет

«А это, видимо, шестерки», – догадался Тео, смотря на каждого мальчишку по очереди, отмечая, что выглядели они слегка изнуренными, с синяками и царапинами на злобных лицах. – «Те самые шавки, подтирающие зад своим хозяевам».

– Иди сюда парень, потолкуем с тобой, – сквозь зубы прошипел Том, он смотрел на Тео, не моргая, горящими злыми глазами, сжимал и разжимал кулаки.

– Потолкуешь со своими шестерками, – ответил ему Тео, и сам удивился тому, как равнодушно звучал его голос, словно в эту минуту его не собиралась отметелить куча отморозков.

Лицо Тома побагровело еще больше, глаза гневно сузились, превращаясь в маленькие щелки. Казалось, что из его ушей сейчас повалит пар, но тут к нему наклонился Донован, что-то шепнул на ухо, и Том будто бы расслабился, глубоко вздохнул, и посмотрел на Тео.

– Слушай внимательно, чудила! – сказал он. – Вот как мы поступим. Ты сейчас встаёшь на колени и просишь у меня прощения, и я может быть тебя прощу. Всё зависит от того, насколько хорошо ты с этим справишься. – Том оскалился в широкой мерзкой улыбке. – А если нет, после того, что мы с тобой сделаем, ты только рад будешь сдохнуть, и я не думаю, что твои новые друзья как-то помогут тебе.

Тео взглянул на его самодовольное не наделенное интеллектом лицо и прыснул, а после, не сдержавшись, захохотал во весь голос, не в силах остановиться. Каким же на самом деле Том был предсказуемым и тупым. Он напомнил Тео нескольких пацанов из его школы – старшеклассников, которые важно ходили по коридорам, громко хохоча, обменивались сигаретами, не таясь от учителей, и избивали ребят помладше, а потом воровали все их карманные деньги. Вечно в ссадинах и синяках, они смотрели звериным взглядом, и получали истинное наслаждение, когда другие ребята перед ними испуганно расступались, боялись пойти наперекор. На деле же, они сами были трусливыми придурками, которых тоже кто-то опускал, делал больно, унижал, ведь такими ублюдками просто так не становятся.

Такой вот круговорот ублюдков.

– Знаешь, что я думаю Том? – отсмеявшись, с улыбкой спросил Тео. Краем глаза он заметил, как оторопели Оливер и Ник, смотрели на него во все глаза с неприкрытым восхищением. Он бы соврал, если бы сказал, что ему не нравилось это. Мальчик сделал несколько шагов вперед и остановился прямо перед Томом. Засунул руки в карманы брюк, внимательно посмотрел на пацана и снова заговорил. – Что ты тупая мразь, которая получает удовольствие от унижения других людей. Наверное, в детстве тебя самого унижали, может это даже был твой папаша.

Тео на мгновение замолчал, он был немного ниже Тома, но в этот момент, казалось, что все, наоборот, и это не он, а Том смотрит на него снизу вверх. Пылает от ненависти, и не знает, что ему ответить, потому как, надо же, Тео раскусил его. Даже не прикладывая особых усилий.

– Ух ты! – Тео широко улыбнулся. – Неужели я попал в точку? Неудивительно, что ты вырос такой скотиной.

Том сильно побледнел, он молчал и тяжело дышал, крылья его носа гневно раздувались. Он и Тео замерли словно гончие перед атакой, меря друг друга взглядами в абсолютной тишине.

– Да он же настоящий псих! – восторженно воскликнул вдруг какой-то мальчишка, глядя прямо на Тео, и это послужило началу действий.

Том резко замахнулся, ударил Тео прямо под дых.

– Ты ответишь за свои слова, сучонок! – яростно проревел он.

Тео согнулся, поморщился от боли. Дыхание его перехватило. Боковым зрением он успел заметить, как шестерки рванули к Оливеру и Нику. И Ник, на мгновение растерявшись, выронил из рук трубу, но тут же спохватился, поднял над головой табурет и сломал его об чью-то голову. Оливер же, схватив упавшую трубу, со всей силы ударил ею другого мальчишку прямо в живот.

«Они справятся, – подумал Тео, – а мне сейчас нужно разобраться с Томом». Он пригнулся, уворачиваясь от очередного удара командира, затем выпрямился и, особо не раздумывая, налетел на растерявшегося на мгновение оппонента, не ожидавшего такого маневра от Тео.

Мальчик повалил того прямо на грязный пол, приземляясь сверху, коленями прижал его руки, не давая ими пошевелить, и замахнувшись ударил кулаком по лицу, а затем еще раз, и еще…

– Пошел нахуй, урод! – проорал он в окровавленное лицо Тома.

Ярость, смешанная с восторгом и адреналином, застилала Тео глаза. Ему хотелось ударить Тома как можно сильнее, избить его до полусмерти, чтобы больше он даже смотреть на Тео без страха не мог. Чтобы знал – его трогать не стоит, что он вовсе не мальчик для битья, что он сам может причинить настоящую боль.

Избивая Тома, Тео чувствовал ликование и непередаваемое облегчение. Всё то, что он держал внутри себя, с момента как раздался выстрел, отнявший жизнь отца, вся та злость и боль сейчас вырвались наружу, придавали ему сил, приносили какое-то болезненное удовольствие. Он бил Тома и совершенно не желал останавливаться, он хотел уничтожить его.