Навстречу ветру

А вот свидетельство еще одного современника. Ревельский врач Е. А. Ризенкампф, в начале 40-х годов подружившийся с Достоевским, пишет в своих воспоминаниях: «Одно из главных мест в числе Петербургских удовольствий занимала музыка, начались концерты гениального Листа. Кроме этих удовольствий, молодые люди находили развлечение на вечеринках в частных клубах, но Достоевский чувствовал себя скованно в семейных домах, оставались балы, маскарады и, наконец, для так называемой „золотой молодежи“ существовали танцклассы с шпицбалами: Марцинкевича, Буре, мадам Кессених».

Здание танцкласса и клуба просуществовало как увеселительное заведение до 80-х годов XIX века, посещалось оно самой невзыскательной публикой: мелкое купечество, модистки, приказчики, попадались офицеры и чиновники. Клуб устраивал танцевальные вечера, спектакли, маскарады и располагал недурным оркестром под управлением Рейнбольда. Итак, можно предположить, что Некрасов, Салтыков-Щедрин, Достоевский посещали танцкласс Кессених, а Некрасов, став членом Английского клуба, мог с ностальгией по ушедшей молодости вспоминать танцкласс амазонки-вахмистра.

Но почему они посещали именно танцкласс Кессених? Попробуем высказать предположение. В середине 1840-х они были молоды, бедны, честолюбивы. Некрасову в 1845 году, равно как и Достоевскому, было 24 года, Салтыкову-Щедрину — 19 лет; все они так или иначе были связаны с военными. Приятель Некрасова Д. В. Григорович — воспитанник инженерного училища. Это он познакомил Некрасова с Достоевским. Салтыков-Щедрин — сначала воспитанник Царскосельского лицея, затем чиновник Военного министерства. А если взять план старого Петербурга, то мы увидим, что дом Тарасова, где помещался танцкласс (ныне 1-я Красноармейская, дом 9), находился по соседству с 1-й ротой Измайловского полка. Здесь же недалеко, в Нарвской части, располагалась школа гвардейских подпрапорщиков и юнкеров, а также множество воинских частей и военно-учебных заведений. Кстати, наиболее подробное и интересное упоминание о Кессених мы встречаем еще в одной публикации. В февральских номерах газеты «Русская старина» за 1884 год была напечатана статья «Школа гвардейских подпрапорщиков и юнкеров в 1845–1849 гг. (Воспоминание одного из воспитанников)». Читаем: «Выступали мы в лагерь обыкновенно уже под вечер, так как переход в Петергоф совершался с ночлегом. Первый привал делался у известного „Красного кабачка“, тогда уже увядшего, но все-таки хранившего некоторые следы былой славы. Содержательницей его в то время состояла некая госпожа Кессених, гнусной наружности старуха, в юных летах служившая, как говорили, в прусских войсках, вроде нашей девицы Дуровой, так, по крайней мере, свидетельствовал висевший в „Красном кабачке“ портрет ея, снятый в молодых летах, на котором она изображалась в мундире, с тесаком через плечо. Бранные подвиги сей героини, кажется, не записаны на скрижалях истории: знаю лишь, что на старости лет она, покинув меч, возлюбила занятие увеселительными заведениями: в самом Петербурге содержала танцкласс, а на Петергофской дороге царила в „Красном кабачке“».

Отметим здесь два существенных момента. Во-первых, военная биография Луизы Кессених подтверждается лицом, которого никак не заподозришь в излишних симпатиях к ней: «…подвиги сей героини, кажется, не записаны на скрижалях истории». Это нуждается в проверке. Не исключено, что в прусских газетах 1812–1815 годов имеется упоминание о девице-вахмистре. Во-вторых, любопытна связь Л. Кессених с «Красным кабачком». Об этом заведении читаем в «Справочной книге для столичных жителей и приезжих»: «„Красный кабачок“ — небольшой загородный трактир, на 10-й версте Петергофской дороги, существующий со времен Петра и славящийся издавна вафлями. По историческим показаниям 27 мая 1710 г. Петр со знатными особами и посланниками выезжал к „Красному кабачку“ навстречу князю Меншикову, торжественно возвращавшемуся в Петербург».

«Красный кабачок» был особенно памятен и тем, что Екатерина Алексеевна в критический период своего воцарения провела там вместе с Дашковой одну из бессонных ночей, когда вместе с присягнувшей ей гвардией, в мундире офицера Преображенского полка, выступила из Петербурга, задавшись целью докончить государственный переворот низложением безвольного супруга. Впереди себя она выслала Разумовского с предписанием владелице кабачка очистить верхнюю комнату для ночлежного постоя.