Навстречу любви

— Кстати, когда Дженни и Лорна вернутся?

— Не знаю. Я им ничего не сообщил.

— Но как так можно!

— Послушай, Джон, я думаю, Лорна скоро вернется. Ей сейчас необходимо о многом подумать и приспособиться к жизни в новых условиях. Дженни как раз та, кто мог бы ей сейчас помочь. Они собирались уехать на месяц, ну, пусть так и будет. Разумеется, они могут изменить свои планы, если увидят что-нибудь в газетах, но сомневаюсь в этом…

— Но всегда есть возможность, что кто-нибудь расскажет им.

— Разумеется, но надеюсь, им повезет… И мне тоже.

— Да, конечно, тебе сейчас просто необходимо немного побыть одному.

— Я не совсем один. Со мной Мэгги. О, она настоящий кремень, моя Мэгги.

— Думаю, их все же необходимо известить о случившемся. Извини, мне пора. Загляну к тебе завтра. Может, зайдешь ко мне вечерком на чашку кофе? А? Как ты?

— Только не сегодня, Джон. Спасибо.

— Хорошо, хорошо. Увидимся.

— Спасибо за все, Джон.

Джон Прайс ушел, а Пол остался стоять посередине коридора. Застыв на месте, он бездумно стал рассматривать рисунок ковра прямо под своими ногами. Его мысли невольно крутились вокруг предстоящего заседания комитета и Бересфорда. Что же являлось настоящей причиной, по которой он отказывался от участия в конкурсе на должность ассистента? Может, он на самом деле просто боялся этого человека и того, что тот мог сказать об обстоятельствах столь внезапной гибели Бет? Нет, разумеется, не в этом причина. Тогда что, если не страх? Видимо, он смертельно устал от всего этого.

Пол вдруг почувствовал, что вокруг него образовалась какая-то пустота. Сначала исчезла Айви, затем уехали Дженни с Лорной, а теперь еще Бет. Ему вдруг захотелось оказаться сейчас в компании, но не в шумной, среди малознакомых людей, а в тесном семейном кругу. Когда одиночество наваливалось на него, он начинал тосковать по Айви. Интересно, слышала ли она о Бет? Что она думает об этом? Хочет ли она, чтобы он женился на ней? А женился бы он? Пол не мог ответить на эти вопросы. Он просто не знал. С Айви все кончено, она умерла для него так же, как и Бет. Сейчас он вдруг почувствовал острое желание пойти и позвонить Дженни. Стоит ему только набрать ее номер, и она тут же появится в доме. Прилетит как пуля. Но ему не хотелось тревожить дочь. Она и так многое пережила в последнее время. Возможно, смерть матери принесет ей своеобразное облегчение, но, без сомнения, девочка будет сильно страдать. Тосковать. Именно это, какое-то непонятное, ноющее чувство испытывал и сам Пол. Что это? Сожаление? Раскаяние? Ведь то, что существовало между Лорной и Бет, нельзя даже назвать любовью. Странная привязанность… Не более того.

Раздался бой часов — скоро прием. Но сначала он пойдет на кухню и выпьет чашечку чаю с Мэгги.

Поприветствовав Пола и усадив его за стол, Мэгги сказала:

— Мне придется ненадолго уехать. Моя племянница в Ньюкасле заболела. Сегодня письмо вот получила. Но к вечеру я вернусь.

— Поезжай, Мэгги, и ни о чем не беспокойся. Делай, что считаешь нужным. Со мной все будет в порядке.

— Надеюсь… Тебя, Пол, нельзя сейчас надолго оставлять одного. По-моему, ты просто сошел с ума. Как можно было не известить мисс Дженни и Лорну о ее смерти.

— Возможно, я сообщу им, но сделаю так, чтобы не слишком травмировать их.

— Делай, конечно, как хочешь, но мне кажется, им стоит вернуться.

Пол потрепал Мэгги по плечу и вышел. Пора начинать прием.

Элси уже собрала карточки у больных и положила их на его стол. Первой в очереди была Энни Мулен. Пол не видел Энни целую вечность. Он сразу вспомнил, что последний раз принимал ее в тот день, когда Бет сказала, что очень скоро он получит по заслугам. Он понял, что начинает злиться. Не стоит больше думать об этом. Бет ушла. Ее больше нет. Ничего, кроме жалости, он к ней не испытывает. Но наряду с этим где-то внутри него зарождалось что-то новое — чувство освобождения. Пол быстро взял в руки вторую карточку: Гарольд Грей. Он принимал обоих в один и тот же день. Он нажал кнопку звонка на столе, и через мгновение на пороге появилась Энни Мулен.

— Здравствуй, Энни. Присаживайся. Как дела?

— Так себе, доктор, так себе. — Она вздохнула. — Но прежде, чем я начну болтать о своих делах, хочу выразить вам свое соболезнование. Очень жаль, что ваша дорогая жена умерла. Такое горе, такое горе.

— Спасибо, Энни.

— Да, трудно перенести это. Мне всегда казалось, что физическую боль легче перенести, чем душевную. Уж это-то по себе я знаю точно. С болью в теле я справляюсь, но вот со своими мыслями…

— Боли снова появились, Энни?

— Да это никогда и не заканчивалось. Думаю, мне недолго осталось.

Он посмотрел в ее серое, измученное лицо и сказал:

— Энни, тебе нельзя сейчас падать духом. Рассказывай, что сейчас тебя беспокоит.

— Это желудок.

— Боли?

— Да, похоже на то.

— Сильные.

— Совру, если скажу, что нет.

— Разденься, пожалуйста, я тебя осмотрю. — Он показал головой на ширму в углу кабинета. — Ложись на кушетку.